Прозаик, депутат парламента Армении, член АРФ Дашнакцутюн
Рубен Овсепян считает, что задача составлена неправильно.
— В ходе консультаций между коалицией и оппозицией Вы воздержались от
оценок и комментариев, хотя в устных беседах утверждали, что не имеете
каких-либо серьезных ожиданий. И все же что помешало оппозиции и властям
сесть за стол переговоров?
— Я с самого начала был уверен в том, что диалог невозможен, потому что
задача была составлена неправильно. Я очень люблю приводить в пример рассказ
Чехова. Поезд движется из пункта А в пункт Б. Сколько лет теще стрелочника?
Эту задачу невозможно решить, потому что она составлена неправильно. Так
и диалог между оппозицией и властями не мог состояться, потому что условия
были разные: один говорил о вере и церкви, другой — о возрасте тещи. Когда
оппозиция согласилась на диалог, следовало уточнить его основу, чтобы
можно было вести диалог. Но это не означает, что у оппозиции и коалиции
нет общих тем для разговора. Единственное место для их диалога — парламент,
потому что все они — сегодншняя оппозиция, ее лидеры, активисты и участники
митингов — не случайные, не отвергнутые люди. Они члены парламента, и
самое достойное место для их борьбы — парламент. Но поскольку они вышли
на улицу с единственным требованием — сменить власть, то произошло то,
что мы уже видели. Они должны разобраться и понять, что выбрали неверный
путь. Диалог состоится только в том случае, если оппозиция вернется в
парламент.
— Но ведь проведение митингов и шествий тоже форма борьбы и конституционное
право каждого гражданина. Можно ли утверждать, что власть до сих пор адекватно
реагировала на реализацию этого права? Я имею в виду репрессии, насилие,
аресты, водометы и колючую проволоку.
— Адекватность можно воспринимать по-разному. Если мы говорим о "качестве"
адекватности, то оно отсутствует. Власти ведут себя соответственно оппозиции.
В этом они равноценны. Власть обязана обеспечивать в стране порядок, и
если он нарушается (речь не о свободе слова и митингах), то в процессе
его восстановления власть тоже допускает нарушения.
— Люди, применившие насилие в отношении журналистов на митинге 5-го апреля
были всего лишь оштрафованы, да и то на 180 долларов, а вот 24-летний
Эдгар Аракелян, в целях самозащиты ударивший полицейского пластиковой
бутылкой, к полутора годам заключения. Скажите, соразмерны в данном случае
преступление и наказание? Если нет, не вызывает ли это у Вас как гражданина
гнев?
— Подобные случаи всегда вызывают у меня гнев. И не только у меня. Мы
имеем дело с проявлением несправедливости. Но я избегаю давать конкретные
ответы на такие вопросы, поскольку это абстрактное сравнение. Я не могу
давать оценку инциденту с журналистами, который завершился штрафом в 100
тысяч драмов, потому что не знаю, много это или мало. Избиение журналиста
или попытки помешать его работе я считаю настолько серьезным преступлением,
что даже не могу назвать соответствующее наказание. Но дело не в том,
удовлетворяет меня этот приговор или нет. Дело в том, что такие случаи
не должны вообще иметь место.
— Но Вы не говорите о том, что напавшие на журналистов бритоголовые личности
действовали не самостоятельно, а выполняли заказ.
— Я не исключаю возможность заказа. Но мы должны точно знать, кто заказчик.
Я не могу согласиться с тем, что Роберт Кочарян, оставив свои дела, дает
указание найти бритоголовых и послать их на судебное заседание. Видимо,
во всей этой цепи есть заинтересованное звено, заинтересованные лица,
которые могли пойти на такой шаг. Между тем все эти явления мы связываем
с властями, с Робертом Кочаряном. Причина, видимо, в том, что "расстояние"
между рядовыми гражданами и президентом слишком мало, его необходимо заполнить
звеньями, через которые и должно происходить общение. А то мы обращаемся
сразу к президенту и удивляемся, что имеем диктаторское государство. Но
мы сами сделали страну такой. Мы все. Я думаю, что во всем этом есть доля
вины и Роберта Кочаряна. Он, вдимо, допускает, чтобы между ним и рядовым
гражданином образовалась пустота, не наказывает звено, которое не выполняет
свои обязанностм. Я знаю случаи, когда даже высокопоставленные чиновники,
к которым обращаешься по тому или иному вопросу, говорят: обратитесь к
президенту. Приведу свежий пример. В связи с конфликтом вокруг поликлиники
Союза писателей мы обратились в министерство юстиции, а нам сказали: пусть
этот вопрос решает президент.
Беседовала
Маргарит ЕСАЯН