а также от своих показаний, данных им при участии адвоката
Вчера внештатный фотокорреспондент газет “Четвертая власть” и “Аравот” Гагик Шамшян, который по одному уголовному делу проходит в качестве потерпевшего, а по другому – в качестве обвиняемого, представил заявления на имя следователя следственного отдела столичного муниципалитета Эребуни Айка Мангояна и замначальника того же отдела Вигена Месропяна. В заявлении, адресованном Мангояну, Гагик Шамшян пишет, что 12 августа он как потерпевший обратился к следователю с просьбой разрешить ему дать дополнительные показания по уголовному делу о хулиганстве, препятствовании профессиональной деятельности журналиста и хищении принадлежащего ему имущества. “В тот день, когда я представил заявление, у Вас состоялся телефонный разговор с моим защитником, адвокатом Овиком Арсеняном, после чего, 14 августа, мы с ним явились в следственный отдел для дачи показаний. Сообщаю Вам, что я отказываюсь от показаний, которые дал 14 августа в Вашем кабинете, поскольку они были записаны не с моих слов, а под диктовку О.Арсеняна. Вы сами были свидетелем того, как, отвечая на каждый Ваш вопрос, мне приходилось возражать своему защитнику, убеждая его не искажать обстоятельства инцидента 12 июля. Правдивые и реальные факты я изложил в своих первых показаниях, которые взял у меня Ваш сотрудник, следователь Симон Арутюнян. Однако защитник, не обращая внимания на мои призывы, в Вашем присутствии убеждал меня, что, если я откажусь писать то, что он мне диктует, следственный орган направит меня на стационарную психиатрическую экспертизу,- пишет Гагик Шамшян в своем заявлении, уточняя, что “тактика” его адвоката состоит в том, чтобы добиться проведения не стационарной, а амбулаторной психиатрической экспертизы. — Хочу также напомнить, что когда я в какой-то момент вновь отказался записывать очередные “правдивые” показания, которые диктовал мне Арсенян, Вы заявили, что мой защитник – опытный юрист, известный адвокат и что мне повезло, поскольку он нашел время заняться моим делом. Поэтому надо делать то, что говорит Арсенян. Сообщаю Вам, что как потерпевший я отказываюсь от услуг своего защитника О.Арсеняна, поскольку он вопреки моей воле, оказывая на меня психологические давление, заставил меня дать неточные показания. Прошу Вас не проводить каких-либо следственных мероприятий и дать мне возможность в течение 2-3 дней найти нового защитника. Прошу также принять за основу уголовного дела те мои показания, которые я давал до 14 августа”.
Заявление аналогичного содержания Шамшян представил и замначальнику следственного отдела Вигену Месропяну, который занимается расследованием уголовного дела, возбужденного против фотокорреспондента.
Попробуем разобраться, какие показания изменил Гагик Шамшян в присутствии своего защитника. Во-первых, обращаясь 12 августа к следователю Мангояну с просьбой разрешить дачу дополнительных показаний, Шамшян потребовал проведения очной ставки с отцом главы столичной общины Нубарашен Андраником Ованнисяном, поскольку показания последнего противоречили показаниям Шамшяна. Он также констатировал, что при проведении обыска на его съемной квартире были конфискованы вещи, не имеющие отношения к возбужденному против него уголовному делу. Во время следственного мероприятия, которое проходило в присутствии Овика Арсеняна, последний посоветовал не делать этого. В результате Шамшян в показаниях, продиктованных ему адвокатом, в отличие от показаний от 12 июля, отмечает, что отец префекта Нубарашенской общины не вытаскивал его насильно из такси, при этом не угрожал и не ругался нецензурными выражениями. Когда А.Ованнисян, ругаясь матом, подошел к такси, Шамшян открыл дверцу и убежал, но потом узнал от водителя машины, что отец префекта хотел поговорить с ним “по-хорошему”. Во-вторых, согласно откорректированным показаниям Г.Шамшяна, мобильный телефон и диктофон отнял у него не брат префекта Рубен Ованнисян, на него напали не заместитель префекта Вардан Арутюнян и помощник префекта Гурген Гаспарян, как было указано в первых показаниях Шамшяна, а “народ”. Мобильный и диктофон упомянутые лица не похищали, а взяли, чтобы не допустить повреждений. В-третьих, Шамшян по настоянию своего защитника записал, что бумажник у него не отнимали, а он сам, придя домой, обнаружил бумажник в одном из карманов брюк.
Откорретикрованные показания Шамшяна в присутствии его защитника были приведены в соответствие с показаниями напавших на него руководителей префектуры. Как видим, цель заключается в том, чтобы помочь брату префекта Нубарашена и людям из его близкого окружения избежать ответственности за совершенные ими противоправные действия. При этом на Гагика Шамшяна оказывалось психологическое давление, звучали угрозы посадить его за решетку или поместить в психиатрическую больницу. А правовую оценку выдвинутых Шамшяну обвинений даст его новый адвокат.
НАИРА МАМИКОНЯН