призывает бывший вице-спикер парламента РА Ара Саакян
— Г-н Саакян, почему после длительного перерыва Вы решили нарушить молчание и обратились с просьбой об интервью в “Аравот”?
— Со мной, как и с сотнями тысяч не занимающихся политикой людей, произошло то, что можно выразить следующим известным афоризмом: когда ты не занимаешься политикой, политика занимается тобой. Мать девочки, погибшей в Беслане, призналась: “Мы с дочкой жили затворницами. Я работала, ни во что не вмешивалась и думала, что так будет всегда. Но в один день произошла огромная трагедия, и я потеряла самое дорогое для меня существо – свою дочь. Казалось, после этого жизнь для меня должна была потерять смысл. Но я поняла, что обязана взбунтоваться, чтобы не допустить повторения Беслана”. Прошедшие выборы, события 1 марта и продолжающиеся до сих пор действия стали для нас, армян, своего рода Бесланом, поэтому молчание равносильно соучастию.
— Что вызывает у Вас тревогу?
— Выборы сфальсифицированы, власть узурпирована, режим, бесконтрольно владеющий государственной машиной, объявил войну народу. Левон Тер-Петросян и его политическая команда, по сути, объявлены вне закона. Их преследуют как злостных бунтовщиков, на этом основании более сотни людей брошены в тюрьмы, более тысячи человек задержаны, допрошены, они подверглись насилию и террору. Эти действия продолжаются, и конца им не видно. Под внешним давлением чрезвычайное положение отменили. Однако это лишь внешняя оболочка. В действительности Армения живет в условиях чрезвычайного положения. Люди лишены права не только свободно формировать власть, но и свободно выражать собственное мнение, высказываться, перемещаться, они лишены свободы слова, неприкосновенности личной жизни.
— Но ведь власть призывает к единству, при этом сама служит примером. В частности, власти заключили соглашение с четырьмя ведущими парламентскими силами.
— В семье, среди друзей или в армии единство я понимаю и ценю. Без единства нет семьи, дружба превращается во вражду, а армия – в сброд. Но в партии единство неприемлемо. Там должны царить дух соперничества, столкновение идей и программ, право на существование должны иметь внутрипартийные фракции. Едины большевики, партии тоталитарного типа. Но когда речь идет об обществе, надо знать, что единое общество – это конгломерат покорных, молчаливых, смирившихся со своей судьбой людей. На протяжении веков многие правители хотели иметь такую массу подданных, но они всегда жестоко наказывались, так как человеческая протестует против унификации. Люди от рождения отличаются своими физическими и умственными возможностями, политическим и экономическим талантом. Исторически и по необходимости государство, власть появились именно для гармонизации этих различий. Я думаю, пара Кочарян-Саркисяна это понимает, но не может смириться с этой неизбежностью.
— Если понимают, на что надеются, не желая с этим мириться и идя против закономерностей общественной жизни?
— Мне кажется, они исходят из опыта, приобретенного в закрытом обществе Нагорно-Карабахской автономной области, которая выживала во враждебной азербайджанской, исламской среде. На протяжении 70 лет общественное единство в НКАО в первую очередь и главным образом воспринималось как армянское национальное единство: единые усилия во имя сохранения национальной сущности и борьба против ассимиляции, единые усилия во имя сохранения армянского языка, армянской культуры и армянской церкви, борьба с языковой ассимиляцией, с не признающим наличие родины космополитизмом, воинствующим атеизмом. В ходе освободительной борьбы, начавшейся в феврале 1988 года, основанное на национальном единстве мировоззрение карабахцев им очень помогло. У них был один враг – азербайджанцы, и усилий для объединения против этого врага не потребовалось. Они уже были едины. В Армении общество было иным. Здесь ни на государственном, ни на бытовом уровнях мы не подвергались гонениям из-за нашей национальной, языковой или культурной принадлежности. Проявления русификации носили достаточно поверхностный характер и не нанесли вреда нашим корням. Что касается воинствующего безбожия, то серьезным противовесом стала восстановленная в своих правах в годы Второй мировой войны армянская церковь с центром в Эчмиадзине. Армянская ССР никогда не была НКАО, а Республика Армения – не НКР. Они должны это признать и исходить из данной реалии. Наше общество – это открытое общество, оно боролось и завоевало право на плюрализм мнений, экономическую конкуренцию. Усилия по превращению его в гетто обречены.
(Продолжение следует)