Губернатор Сюника Сурен Хачатрян вчера убеждал журналистов, что он не избивал подростка
— Проведенное недавно в отношении вас служебное расследование получило широкий общественный резонанс. Что произошло на самом деле? (Радио “Свобода)
— Служебное расследование назначил премьер-министр. Я думаю, этот вопрос следует адресовать не мне, а тем, кто провел служебное расследование.
— Что в действительности произошло? Вы избили ребенка? (“Свобода”)
— Не думаю, что кто-либо из вас считает, что я могу избивать детей. Между детьми всего лишь произошла ссора на бытовой почве, которая была улажена после того, как я встретился с родителями другого ребенка. Такой проблемы не существует, в нашем регионе об этом вообще не было разговоров. Было назначено служебное расследование, результаты которого представлены премьер-министру.
— Но из Гориса поступают сведения о том, что факт избиения имел место, однако родители ребенка боятся расправы с вашей стороны, поэтому не жалуются (“Свобода”).
— Не думаю, что родители этого ребенка могут бояться до такой степени. Мать – интеллигентная женщина, это нормальная семья. Я хочу попросить вас не верить таким слухам. Если у вас есть возможность… или я попробую обеспечить транспорт, чтобы вы поехали и на месте поговорили с родителями.
— В результате служебного расследования выяснилось, что вашего сына избили. Возможно ли, чтобы в Сюникской области кто-либо избил сына губернатора? (“Аравот”)
— Если тот, с кем будет драться мой сын, окажется сильнее, его могут и побить, в этом ничего такого нет. Но я не считаю, что подобная проблема существует. Избили ребенка губернатора или ребенка кого-то другого – такой проблемы нет. Я просто прошу вас (журналиста “Аравота”. — М.Е.) как мать, как женщину: в вопросах, связанных с детьми, проявляйте больше внимания и больше объективности. Никто не имеет права избивать ребенка. Дети просто устроили потасовку, почему этот вопрос получил в республике такой резонанс.
— Но ведь подобные случаи чаще всего происходят в вашей области и именно ваше имя упоминается в связи с избиениями и другими недостойными поступками. (“Аравот”)
— Возможно, появляются публикации, но давайте искать в другом месте, давайте искать среди тех людей, которые хотят осуществить какие-то задачи, какие-то планы, цели. Давайте разберемся, почему они выступают с такими заявлениями. Но не надо пытаться приписывать губернатору избиение ребенка. Я не могу назвать имена этих людей, но любому журналисту, наверное, понятно, кто эти люди. Вы, наверное, тоже в курсе. Мне бы хотелось, чтобы вы взяли у них интервью и спросили их, почему они постоянно придумывают какие-то темы.
— Однако из области все время поступают сведения о том, что в Сюнике люди боятся вас. (“Аравот”)
— Какой сейчас год, чтобы они боялись. И вы, и все журналисты знаете, что время, когда люди испытывали страх, давно прошло. Сегодня никого нельзя испугать. Я не думаю, что среди армянского народа есть трусы. Каждый вправе выражать свою волю, высказывать свое мнение. Давайте не будем говорить о страхе. Сюникцы не трусы, они никого не боятся. Вы, наверное, не только из истории, но и по Арцахской войне знаете, что сюникцы – не трусливый народ, они никого не боятся. А разговоры о том, что в Сюнике боятся губернатора, распространяют несколько жалких людишек.
— Тем не менее ребенок, о котором идет речь, пострадал, однако родители боятся обращаться в больницу и лечат ребенка у знакомых врачей. Ребенок пострадал в результате вашего избиения. (“Аравот”)
— Никакого пострадавшего ребенка нет, уверяю вас, нНе надо поднимать шум. Я хочу, чтобы ты говорила спокойно и поняла, что этот ребенок не пострадал. Ни один врач не может сказать, что ребенок пострадал. Я не понимаю, что вы хотите, но я хочу, чтобы хотя бы в этом вопросе ты проявила объективный подход. Этот ребенок действительно не пострадал, этот ребенок не избит, этот ребенок не получал повреждений. Я действительно говорю с вами откровенно.
— Может кто-то метит на ваше место? (“Тарегир”)
— Уверяю вас, если даже треть населения не захочет, чтобы я работал, я немедленно подам в отставку. Но если это один-два человека (я даже не знаю, кто эти люди, они не достойны ходить по этой священной земле), то из-за них я не намерен подавать в отставку.
— Вы приветствуете введенную премьером практику, которая предусматривает впредь проводить расследования на основании газетных публикаций? (“Свобода”)
— Это решение премьера. Если необходимо, чтобы ему все было ясно, то почему нет, никаких проблем. Пусть и для меня все будет ясно, у меня проблем нет.
— Учитывая, что вокруг вас поднялась шумиха, вы могли бы прислать на сегодняшнее обсуждение в парламенте своего заместителя. Однако вы пришли сами. Может, вам поручили придти лично, чтобы искупить свою вину и в присутствии представителей СМИ сказать то, что вы сейчас сказали? (“Аравот”)
— Поверь, у меня не было такого желания. Вы, наверное, заметили, что присутствовали все губернаторы, заместителей не было. Если я не болен, то могу и сам явиться в парламент. Я и явился.
— Какое ваше любимое средство информации? (“Свобода”)
— Если говорить честно, то ни одно.