Начиная с 23 февраля именно этим заняты Особая следственная служба Генпрокуратуры РА и суды
На днях пресс-секретарь Генпрокуратуры РА Сона Трузян, которая несколько месяцев назад отрицала утверждения о том, что 1 марта военнослужащие использовали против митингующих оружие, в беседе с корреспондентом радио “Свобода” ответственно заявила: “Нет такого уголовного дела, в рамках которого какому-либо лицу было бы выдвинуто обвинение в связи с его политическими взглядами или политической деятельностью”. Конечно, было бы странно услышать от представителя генерального прокурора РА другие заявления. Скажем, подтверждение того, что на данный момент среди арестованных есть жертвы политических репрессий, но по понятным причинам им вменяются уголовные статьи. В советские годы точно так же отрицали наличие в СССР политзаключенных. Однако в данной публикации мы хотим остановиться на абсурдности обвинений и обвинительных заключений по делам политзаключенных, что само по себе свидетельствует о том, что все без исключения уголовные дела, возбужденные в рамках поствыборных процессов, имеют политический подтекст. Чтобы убедиться в этом, достаточно перелистать хотя бы обвинительные заключения по делам лиц, обвиняемых по ч.1 ст.316 УК РА. К их числу принадлежит и Давид Матевосян. Заметим, что в обвинительном заключении по его делу, подписанном 3 апреля 2008 г., бросается в глаза не только абсурдность содержания, но и подтасовки. На данном обвинительном заключении имеется запись самого генпрокурора РА Агвана Овсепяна: “Подтверждаю, что не возражаю против применения порядка ускоренного
судебного следствия”. С этой фразы в обвинительном заключении начинается ряд фальсификаций. Генпрокурор мог возражать или не возражать против ускоренного судебного процесса только в том случае, если бы такое ходатайство представил обвиняемый Давид Матевосян или его защитник, да и то при условии, что Матевосян признал себя виновным по выдвинутому ему обвинению. И хотя ни 3 апреля, ни до и ни после этого Давид Матевосян не только не признал себя виновным, но также заявил, что является жертвой политической репрессии, тем не менее в обвинительном заключении от его имени говорится: “Привлеченный в качестве обвиняемого Давид Матевосян полностью признал себя виновным по выдвинутому обвинению и дал показания о том, что…” В документе имеются и такие формулировки: “…раскаиваясь в своем поведении, сообщил, что…”, “помимо признательных показаний Давида Матевосяна вина последнего обоснована следующими доказательствами, добытыми в ходе уголовного дела…” И так далее. Трудно сказать, с какой целью представители Особой следственной службы и Генпрокуратуры РА подтасовывают факты и как далеко заведет их воображение.
Абсурдность обвинительного заключения по делу Д.Матевосяна подтверждает и другая формулировка, согласно которой обвинение Матевосяна основано не только на якобы “применении им насилия” и показаниях двух не получивших телесные повреждения полицейских, но и на других доказательствах, связанных, скажем, с осмотром места события, то есть площади Свободы. Напомним, что 1 марта сотрудники правоохранительных органов заявили об обнаружении на “месте происшествия” оружия и взрывчатки. Однако непонятно, какое это имеет отношение к Давиду Матевосяну, тем более, что в уголовном деле нет ни слова о применении им насилия по отношению к полицейским с использованием оружия, взрывчатки, дубинки или других приспособленных предметов. Кстати, добытые “в результате осмотра место события” и “обосновывающие обвинение” доказательства являются очевидным штампом, поскольку красной нитью проходят через дела почти всех политзаключенных, арестованных в связи с событиями 1 марта на площади Свободы в Ереване. Это свидетельствует о том, что работа в Генпрокуратуре РА, Особой следственной службе и судах велась по конвейерной системе.
Чтобы не быть голословными, рассмотрим обвинительное заключение по делу еще одного политзаключенного – Аветика Нерсисяна. Он тоже обвиняется по признакам ч.1 ст.316 УК РА. В его обвинительном заключении говорится: “Выдвинутое обвиняемоему обвинение обосновано экспертным заключением, протоколами осмотра места события, согласно которым на площади Свободы в Ереване и прилегающих к ней территориях обнаружено большое количество оружия, боеприпасов, гранаты “Ф-1”, “РГД-5”, “РГ-42”, “АТЕ-2”, пистолеты различных марок, деревянные и резиновые дубинки, металлические конструкции типа “еж” и другие приспособленные предметы”. Какое отношение Нерсисян имеет к вышеперечисленным предметам, неизвестно. Зато орган предварительного следствия приходит к следующему выводу: “В результате сопоставления, совместного анализа и оценки вышеприведенных доказательств совершение Аветиком Нерсисяном преступления, предусмотренного ч.1 ст.316 УК РА, полностью обоснованно”. Под фразой “сопоставление доказательств” прокуратура имеет в виду показания, которые, как правило, давали один-два сотрудника полиции против лиц, обвиняемых по данной статье. Однако это вовсе не означает, что свидетели-полицейские видели или констатировали, что обнаруженные на площади предметы или один из них принадлежали Нерсисяну, находились в его руках либо он с помощью этих предметов оказывал сопротивление полицейским. Наше правосудие последовательно обходит тот очевидный факт, что утром 1 марта эти предметы не могли одновременно находиться в руках у всех граждан, которые были на площади Свободы, что человека не судят по абстрактному обвинению. В противном случае обвинить в их наличии можно тысячи людей, которые 29 февраля, как автор этой статьи, или на рассвете 1 марта находились на площади Свободы. Но самым большим абсурдом является то, что, несмотря на все приведенные обстоятельства, власти говорят о правосудии и отсутствии политзаключенных.