Многие вопросы о событиях 1 марта так и не нашли ответов
Драматические события, произошедшие утром 1 марта в Ереване на площади Свободы, а вечером на территории, прилегающей к улице Григора Лусаворича, еще долго останутся предметом если не расследования со стороны правоохранительных органов, то обсуждения с участием общественности, правозащитных организаций и политических сил. После тех событий прошло более шести шесяцев, однако ответы на многие вопросы не получены до сих пор. И, несмотря на разъяснения соответствующих должностных лиц, этих вопросов становится не меньше, а больше. Можно предположить, что это те вопросы, которые власти и правоохранительные органы – полиция, Служба нацбезопасности и прокуратура – воспринимают особенно болезненно. О некоторых из них мы побеседовали с бывшим заместителем начальника Госуправления по нацбезопасности РА Гургеном Егиазаряном. Он сразу выразил уверенность, что события 1 марта “власти и их марионетки” подготовили еще на этапе предвыборной кампании президентских выборов. “Помните, что говорил до выборов Арташес Гегамян, которого Серж Саркисян назвал “пустым барабаном”? Он заявил, что “бывшие власти собираются спровоцировать на 400-500 избирательных участках драки и столкновения с тем, чтобы потом вмешались международные структуры”. То есть власти и их приспешники еще тогда знали, что должны сфальсифицировать выборы, что оппозиция и общественность выступят против этого, так как череда подтасованных выборов надоела всем. Власти заранее запланировали и свои шаги в ответ на акции протеста. Об этом свидетельствует тот факт, что власти еще до 1 марта говорили о возможных массовых беспорядках. Уже тогда они знали, каким будет их следующий шаг. Подобные шаги предпринимались начиная с 1998 г., в 2003-2004 гг., и их цель состояла в том, чтобы избить дубинками людей и остаться у власти. Они думали, что и на этот раз им все сойдет с рук”,- отметил Гурген Егиазарян. По его словам, в Армении не ни одного человека, за исключением властей, их марионеток и, пожалуй, членов парламентской комиссии по изучению событий 1 марта, который не сможет рассказать, что в действительности происходило в тот день в Ереване. “Председатель временной парламентской комиссии Самвел Никоян просит предоставить факты о событиях 1 марта. Честно говоря, я не доверяю комиссии, которая создана специально для подготовки политического доклада, изменения общественного мнения об этих событиях, сокрытия фактов подтасовок, осуществленных органом предварительного следствия. Тем не менее напомню этой комиссии несколько фактов, по поводу которых было бы неплохо получить разъяснения генпрокурора РА Агвана Овсепяна. Две недели назад отец одной из жертв событий 1 марта, 29-летнего Самвела Арутюняна, высказал уверенность, что его сын был жестоко избит после задержания, в результате чего оказался в Республиканской больнице, где и скончался 11 апреля. По его словам, 2-3 марта он и жена увидели сына в телевизионном репортаже – тот был совершенно здоров и беседовал с полицейским. То есть Самвел Арутюнян получил тяжелые телесные повреждения после событий 1 марта. Странным было то, что Самвел весил 70-76 кг, однако в больнице его вес, по словам матери, достиг примерно 120 кг. То есть тело было полностью отекшим. Ответ до сих пор не получен”,- рассказал бывший высокопоставленный офицер нацбезопасности.
Родители молодого человека считают, что их сын скончался от травм, полученных в результате избиения – на его руках и ногах имелись красные кольцеобразные следы, на правой стороне туловища и под глазами – гематомы, на голове – две серьезные травмы. Когда мы сообщили об этом Гургену Егиазаряну, он заметил: “То, что тело отекло до неузнаваемости, является признаком отравления. Ничего подобного вследствие избиения не происходит. В отношении этого молодого человека была использована либо отравленная пуля, либо какой-то другой яд. В противном случае масса его тела не могла так измениться”. Г-н Егиазарян призвал временную парламентскую комиссию выяснить: было ли дело Самвела Арутюняна после заявления его родителей выделено в отдельное производство, было ли проведено предварительное следствие, пригласили ли родителей для просмотра упомянутой ими видеозаписи, установлены ли личности полицейских, которые находились рядом с тогда еще здоровым парнем”.
Наш собеседник вспомнил и о том, как бывший президент Роберт Кочарян, выступая по телевидению, заявил, что один из участников событий 1 марта стрелял из-за машины. “Где эта запись? У них были снайперы. Если производилась съемка, значит этот человек находился под прицелом одного из снайперов. Где доказательства? Почему их не демонстрируют? Почему мы не должны знать, кто тот “митингующий”, который стрелял в полицейских? Потому что Кочарян лгал”. По словам Гургена Егиазаряна, очевидцы событий того дня утверждают, что в людей, в том числе в полицейских, стреляли из здания номер 8, где живут сыновья генпрокурора РА Агвана Овсепяна. “Десятки уголовных дел возбуждены против лиц, бросавших камни в полицейских. Для чего вооруженному человеку бросать камни?” – заметил наш собеседник. Несколько десятков дел возбуждены по статье “массовые беспорядки”, однако нет ни одного уголовного дела, возбужденного по факту стрельбы в полицейского кем-либо из участников митинга. Кадры, показывающие, как люди кидаются камнями есть, а кадров с изображением стреляющих людей нет. Как это понять?” В рамках дела “1 марта” не были даны ответы на вопросы, кто и с какой миссией прибыл в этот день из Карабаха в Армению. Напомним, что ранее Гурген Егиазарян заявил, что власти располагают видеозаписью событий на улице Лео, которая запечатлела также командира карабахского спецназа, однако эта видеокассета никогда не будет показана.
Совсем недавно начальник Службы нацбезопасности РА Горик Акопян, касаясь прослушивания телефона бывшего министра иностранных дел Александра Арзуманяна, заявил, что в результате этого и других оперативных мероприятий общественности стало известно “о ряде противоправных действий, запланированных силами, которые преследовали цель дестабилизировать внутриполитическую ситуацию в стране”, и что дальнейшие процессы показали: решение взять под контроль оппозиционое движение было правильным”. Вопрос только в том, имеет ли право СНБ выполнять функции контроля за внутриполитическими процессами и слежки за представителями оппозиции. “СНБ – не тайная полиция, чтобы заниматься внутриполитическими вопросами. Даже управления и отделы имеют свои функции – это обеспечение безопасности государства. Между тем предвыборный и поствыборный процессы не имеют отношения к сфере безопасности государства”,- заявил Гурген Егиазарян.