говорит о некоторых бывших политзаключенных-членах Республиканской партии содержавшийся в УИУ “Вардашен” Шант Арутюнян. Он обвиняется по делу о событиях 1 марта в Ереване
— Как Вы чувствуете себя после голодовки?
— Прихожу в норму.
— В своем заявлении от 11 сентября Вы отметили, что публично ответите Размику Зограбяну после того, как поправитесь. В адресованном Вам 2 сентября заявлении Зограбян утверждал, что “в Армении нет политзаключенных”. Он также заявил, что в отличие от него, который боролся за независимость Армении, Вы боролись против Армении, а действия, в которых Вы участвовали, носили антигосударственный характер.
— Я намерен написать статью, в которой на конкретных примерах представлю процесс изменения духа. А пока скажу, что данное им определение “антигосударственный” для меня равносильно ярлыку предателя. Поэтому позволю себе дать адекватный ответ на его высказывание. Во-первых, я всегда придерживался того мнения, что Зограбян недостаточно грамотен и не может понять, что политзаключенным может считаться не только тот, кто боролся за независимость и избавление от чуждых сил, но и тот, кто борется за гражданские права и свободы в собственной стране. Кроме того, хочу напомнить ему о том, что когда в 1992 г. Республиканская партия вместе с Национальным союзом проводила митинги против власти, ни я, ни даже АОД и Левон Тер-Петросян не считали их предателями родины, хотя они дестабилизировали ситуацию в стране, которая вела войну и находилась в блокаде. Их считали оппозиционными деятелями, которые, исходя из своих убеждений, думают о судьбе страны. Правы они были или нет, это другой вопрос.
— Еще один член РПА, Размик Маркосян, который тоже является бывшим политзаключенным, по поводу Вашего заявления сказал, что Вы “были обмануты представителями европейской цивилизации”: “Президентские выборы в Армении, несмотря на их недостатки, Запад признал соответствующими европейским стандартам. Кроме того, до сих пор ни один арест в Армении Запад не признал незаконным”.
Фактически именно он руководствуется европейскими стандартами и не имеет собственного определения понятия “политзаключенный”, хотя многие годы провел в тюрьме. И что же, если Запад признает нас политзаключенными, они с трибуны заявят, что признали правильно, или скажут, что Европа обманула? Я лично ни о чем не договаривался с представителями Запада, чтобы сейчас чувствовать себя обманутым. Свои критерии я не обусловливаю Европой, поэтому для признания себя политзаключенным я обратился не к европейцам. Я даже временную парламентскую комиссию лишил этого права, заявив им: кто вы такие, чтобы решать, политзаключенный я или нет. Я обратился к тем людям, которые, как мне кажется, имеют собственную позицию, собственные критерии, на основании которых могут признать или не признать человека политзаключенным.
— В заявлении от 2 сентября Вы напомнили бывшим политзаключенным, что в свое время в советских тюрьмах они проводили голодовки с требованием признать их политзаключенными: “Подонки бльшевики и чекисты не признали ваше требование. Сейчас я хочу убедиться, отличаетесь ли вы от них в этом вопросе”. Каким был ответ на этот вопрос в последовавших на голодовку откликах?
— Я сам был свидетелем одного тюремного явления, с которым они наверняка сталкивались в тюрьмах десятки раз. Заключенные одной из камер стучали дверь и говорили: человек умирает, ему с сердцем плохо, откройте. Но надзиратели остались безучастными. Тогда по всей тюрьме (Вильнюсская тюрьма, 6-ой этаж, камера номер 1000) заключенные начали ломать двери. После этого явились надзиратели с других этажей, начальники смены, открыли дверь камеры, а человек уже был мертв. Вообще у людей, которые все это видели, есть принципы заключенных, которые ни за какую цену они не выносят на продажу. Размик и другие бывшие политзаключенные видели все это. Интересно получается: большевики проявили такое отношение к ним и ко многим другим заключенным, однако, видя все это, они вместо того, чтобы сохранить верность своим принципам, вести борьбу против подобных явлений, соблюдать моральные нормы, независимо от себя или осознанно переняли эти методы и приобрели те же качества. И я удовлетворен тем, что сейчас они показали свое истинное лицо.