Это не единственное потрясающее “открытие”, которое можно сделать из материалов дела “1 марта”. Оказывается, об одном и том же событии одни и те же лица дали разные показания следователям и судмедэкспертам
Из материалов основного дела о событиях 1 марта становится очевидно, что орган предварительного следствия стремился либо покрыть полицию и военных, либо облегчить их вину и собрать как можно больше сведений против митингующих с тем, чтобы подтвердить их “презумпции виновности”, что было решено заранее. И это стремление проявилось даже во время допросов потерпевших.
1 марта экскаваторщик фирмы “Ренко”, 43-летний Арсен Базеян получил огнестрельное ранение ноги. Во время допроса 12 марта Базеян рассказал следующее. Возвращаясь 1 марта домой, он решил посмотреть, что происходит в районе памятника Мясникяну (“поскольку я никогда ничего подобного не видел”), а потом уже продолжить путь. “Я кришнаит и в подобных акциях не участвую. Левону Тер-Петросяну тоже не верю и не симпатизирую”,- пишет в своих показаниях А.Базеян. Когда он дошел до проспекта Маштоца, послышались автоматные очереди со стороны военных в направлении толпы, однако Базеян понял, что никого не ранило: “Я понял, что патроны были холостые, и от этой мысли я успокоился. Небоевые очереди послышались несколько раз. Спустя некоторое время, когда я находился на перекрестке рядом с рыбным магазином, я почувствовал сильный удар в область правого бедра”. Арсен Базеян решил, что в него попала резиновая пуля. На вопрос следователя, заметил ли он, кто в него стрелял, Базеян ответил: “Стрелявшего я не видел, но, судя по направлению выстрела, могу предположить, что стреляли из толпы, поскольку солдаты, как я уже отметил, стреляли небоевыми патронами”. 26 августа, когда А.Базеян был допрошен в качестве потерпевшего, это предположение переросло уже в убеждение: “Ранение в ногу я получил в результате выстрела, произведенного со стороны толпы. Я вновь утверждаю, что не видел, кто конкретно стрелял, но думаю, что стреляли из толпы”.
45-летний Артур Мурадян, который получил осколочное ранение, во время допроса 5 марта сообщил, что 1 марта находился на проспекте Маштоца и “видел, что творится в городе”. По его словам, около 20.30 рядом с рынком с разных сторон раздавались выстрелы, однако он не может сказать, стреляли со стороны толпы или полиции. Вместе с тем А.Мурадян заявил, что со стороны народа в полицейских и солдат летели камни. Получается, что ответ на вопрос, кто кидал камни, уже известен, а вот кто стрелял, все еще остается большим вопросом. “Со стороны улицы Прошяна раздались трассирующие автоматные очереди, но не в сторону народа, а в воздух”,- отметил Артур Мурадян. По его словам, как только выстрелы прекратились, он решил подняться на небольшую возвышенность рядом с рыбным магазином, чтобы “посмотреть, что происходит”. “Не успел я пройти 15-20 метров в сторону рыбного магазина, как в области левого бедра почувствовал удар и сильную боль. Стрелявшего я не видел, но заметил, что рядом с двумя водометными машинами, которые находились на улице, ведущей к улице Прошяна, на расстоянии 30-40 метров от меня стояли двое сотрудников полиции. В темноте я не заметил, чем они были вооружены. Не заметил также, кто и откуда выстрелил в меня”. Таким образом, даже в том случае, когда потерпевший явно указывает, как он получил огнестрельное ранение, стрелявший остается “невыясненным”.
Аналогичный случай произошел с получившим огнестрельное ранение 38-летним Артуром Барсегяном. На допросе 4 марта он рассказал, что очутился на месте событий, когда возвращался с работы домой. “На углу улиц Пароняна, 2 и Маштоца, 3 тротуар был заблокирован солдатами войск полиции, которые прикрывались щитами. Не доходя до них метров 5-6, я услышал звуки автоматной очереди, но не могу сказать, с какой стороны они раздались. Я поднял руку и закричал, что иду домой. Именно в этот момент я почувствовал острую боль в области правого бедра и необычное тепло. Пощупав сзади бедро, я увидел, что моя рука в крови”. Однако в дальнейшем, отвечая на вопрос следователя, Артур Барсегян сказал: “В руках стоящих передо мной полицейских я не видел автоматов или другого оружия. У них были только щиты, которые лежали не земле, образовав преграду. Кроме того, огнестрельное ранение я получил с задней стороны бедра, а к военнослужащим я стоял лицом”. В своих показаниях Барсегян неоднократно утверждает, что не видел, кто и откуда в него стрелял. “Могу лишь твердо сообщить, что позади меня и на соседних улицах военных и полицейских не было. В этих местах группами стояли митингующие, на которых я не обратил внимания”. Отметим, что 7 марта тот же Артур Барсегян сообщил эксперту судебно-медицинского научно-практического центра другие подробности своего ранения, и эти данные тоже имеются в материалах дела: “По дороге в ряд стояли полицейские. Один из них выстрелил в воздух, и когда он (Артур Барсегян. – ред.) от страха начал пятиться назад, в него выстрелили”. Однако во время дополнительного допроса 25 марта, когда следователи потребовали от Артура Барсегяна дать пояснения относительно противоречивых показаний, он повторил то, что сказал органу предварительного следствия: “Когда я подошел, никто из полицейских не стрелял, я ничего такого не видел. Слышал выстрелы с неизвестного мне направления, после чего сзади получил ранение правой ноги. Полицейские стояли передо мной. Убежден, что произошло недоразумение – видимо, он (судмедэксперт.- ред.) неправильно понял и неправильно прокомментировал мои слова”.
Кстати, нечто подобное произошло и с гражданином США, 28-летним Ованнесом Асатряном, который, представляя судмедэксперту обстоятельства своего ранения, рассказал следующее. 1 марта он находился у рыбного магазина, когда прозвучали выстрелы. В это время Асатрян увидел 13-14-летнего подростка, над которым летало нечто похожее на большой мяч. Ованнес толкнул ребенка, и этот большой предмет в форме мяча попал в него и ранил в область брюшной полости. Позднее Асатрян сказал следователю: “Ни о каком ребенке я эксперту не сообщал. Я только сказал, что была паника, все толкали друг друга, были и молодые, и пожилые. Эксперт, по всей видимости, неправильно понял мои слова”.
Кто не так понял рассказы потерпевших – эксперты или следователи, выяснится, наверное, в суде.