Защитники, участвующие в судебном процессе по делу о событиях 1 марта, считают, что этим решением орган предварительного следствия лишает их возможности организовать эффективную защиту
Старший следователь по особо важным делам Специальной следственной службы Ваагн Арутюнян в своей записке от 23 октября сообщил защитникам семи обвиняемых по делу “1 марта”, что прошло уже достаточно времени для ознакомления с предоставленными им копиями и доказательствами. “Предлагаю до 27 октября завершить изучение материалов уголовного дела”,- отмечалось в записке Арутюняна. В свою очередь генпрокурор РА Агван Овсепян в ходе беседы с журналистами 27 октября и на встрече со спецпредставителем ЕС на Южном Кавказе Питером Семнеби заявил, что защитникам еще с 10 сентября была дана возмжность ознакомиться с материалами уголовного дела, однако они нарушают все разумные сроки. “Уже 47 дней, как обвиняемые и их защитники изучают 47 томов уголовного дела”,- недовольно заметил А.Овсепян. В ответ на недовольство генпрокурора руководитель Службы правового содействия политзаключенным Армен Хачатрян, координирующий работу защитников по делу “1 марта”, сказал: “Наверное, генпрокурор имел в виду то, что и среди адвокатов есть такие “блестящие” и “талантливые” юристы, как судья Жора Варданян, который за три дня ознакомился с 3-томным уголовным делом Гагика Джангиряна. Должен, однако, с “болью” заметить, что наши адвокаты руководствуются европейскими стандартами, согласно которым разумный срок для ознакомления с одним томом уголовного дела, тем более таким, составляет три дня. Тем не менее они пошли навстречу органу предварительного следствия и для ознакомления с материалами одного тома попросили два рабочих дня”. Процесс изучения материалов уголовного дела защитники собирались завершить в ближайшие 15-20 дней, однако вчера их пригласили в Специальную следственную службу, где сообщили, что срок ознакомления ограничен до 31 октября. По словам Армена Хачатряна, защитники представили возражения по этому решению, и, возможно, оно будет обжаловано, поскольку они считают, что установленный срок “нарушает положения Европейской конвенции о правах человека в плане организации эффективной защиты”.
На основе ответа Генпрокуратуры РА председатель временной парламентской комиссии по изучению событий 1 марта Самвел Никоян заявил, что среди сотрудников правоохранительных органов не был лиц, получивших огнестрельные ранения. Позже представитель АРФД Артюша Шахбазян отметил, что имеются свидетельства о применения оружия со стороны митингующих: “Еть уголовные дела, возбужденные на основе этих обвинений. Кроме того, на Театральной площади были обнаружены оружие и боеприпасы… Один из арестованных признался, что был вооружен автоматом, из которого прозвел выстрелы, хотя и утверждает, что стрелял в воздух”. Последняя фраза принадлежала обвиняемому Феликсу Геворкяну, дело которого в настоящее время слушается в Ереванском уголовном суде. 24 октября Геворкян заявил, что не участвовал в событиях 1 марта и не использовал оружие. “В суде он отказался от всех показаний, которые дал во время предварительного следствия, обусловив их оказанием на него давления, а также применением насилия со стороны полиции”,- сообщил А.Хачатрян. Отметим, что Феликс Геворкян – единственный, кто обвиняется в применения оружия во время событий 1 марта.
“Генпрокурор жалуется на то, что защитники вот уже 47 дней знакомятся с материалами уголовного дела. Между тем до сих пор ни один обвиняемый или адвокат не был ознакомлен с предметами, признанными в качестве вещественных доказательств, что в обязательном порядке предусмотрено законом,- отметил Армен Хачатрян. – Ни одна металлическая палка, поврежденный наколенник или бронежилет не были представлены ни обвиняемым, которые якобы организовали массовые беспорядки с использованием этого оружия, ни адвокатам, которые должны убедиться в существовании взорвавшейся гранаты, осколок которой ранил того или иного солдата. То есть даже в этом случае у нас есть сомнения, поскольку мы не видели ни одного вещественного доказательства, которое свидетельствовало бы об использовании гранаты – уже не будем говорить со стороны полицейских или народа”.