Первое судебное заседание показало, что процесс обещает быть горячим и насыщенным политическими заявлениями
Почтили память жертв
Вчера в рамках уголовного дела о событиях 1 марта начался судебный процесс по делу семи лиц, которые обвиняются в “организации массовых беспорядков, сопровождавшихся убийствами” и в “узурпации государственной власти”. Александра Арзуманяна, Григора Восканяна, Сасуна Микаеляна, Акопа Акопяна, Мясника Малхасяна, Шанта Арутюняна и Сурена Суреняна, согласно формулировке Мониторинговой комиссии ПАСЕ, уже можно называть политзаключенными. Вчера судебное разбирательство так и не началось, поскольку из шести часов, что длилось судебное заседание, три часа судья Мнацакан Мартиросян провел в совещательной комнате.
Но обо всем по порядку. Обвиняемых, которым выдвинуты статьи УК РА, предусматривающие лишение свободы от 6 до 15 лет, собравшиеся в зале суда приветствовали бурными аплодисментами. Не успел судья Мартиросян объявить заседание открытым, как Мясник Малхасян предложил почтить память жертв событий 1 марта минутой молчания. И пока судья призывал Малхасяна “не нарушать судебный порядок”, люди встали, чтобы отдать дань уважения памяти 10 погибших. Это стало первым, но не единственным замечанием судьи в адрес заключенных. Во время перечисления судьей перечня обвинений Сурен Сирунян несколько раз просил его читать громче. Судья и его призвал не нарушать порядок в суде и быть внимательнее, после чего продолжил бубнить себе под нос. “Внимание не имеет ничего общего со слухом”,- заявил Сирунян, получив от судьи второе замечание. “Занимайтесь своим делом. Не успели придти, а уже провокации устраиваете”,- возмутился Шант Арутюнян. Судья потребовал стоя обращаться к председательствующему, то есть к нему. “Здесь нет председательствующего”,- заявил Ш.Арутюнян. Поскольку судья сохранил свою невнятную речь, обвиняемые повторили требование говорить громче, после чего судья объявил 10-минутный перерыв.
Напряженность между сторонами судебного процесса сохранилась и после перерыва. Более того, со стороны обвиняемых в адрес обвинителей и судьи прозвучали жесткие ироничные политические оценки. После того, как защитник Григора Воскерчяна Степан Восканян выступил с первым обоснованным ходатайтством, предолжив судье заявить самоотвод, со стороны подсудимых и их защитников последовала череда заявлений. С не менее обоснованным ходатайтством об отводе судьи выступил и защитник Александра Арзуманяна Липарит Симонян. Эти ходатайства поддержали все адвокаты, правопреемники трех убитых – Гора Клояна, Самвела Арутюняна и Давида Петросяна, а также признанный потерпевшим руководитель парламентской фракции “Наследие” Армен Мартиросян. По поводу этих ходатайств сторона обвинения в лице “тяжелой артиллерии” – прокурора Корюна Пилояна последовательно заявляла одно и то же: “ходатайтство необоснованно и подлежит отклонению”. Проведя в совещательной комнате в общей сложности три часа, судья, сославшись на доводы обвинения, отклонил ходатайства адвокатов.
С третьим ходатайством выступил защитник интересов А.Арзуманяна, М.Малхасяна и С.Микаеляна Овик Арсенян. Он решил “освежить” память обвинителей, расценивших ходатайства защитников как необоснованные, и напомнил им о том, что судья Мартиросян председательствовал на судебных процессах над Мушегом Сагателяном, Кареном Тарханяном, Арменом Саркисяном, Варданом Гаспаряном, которые проходили по уголовному делу “1 марта”, и по всем этим делам вынес обвинительные приговоры. Тем самым, по словам Арсеняна, судья уже выразил свое отношение – признал доказанными показания проходивших по делу 6 потерепевших, протоколы осмотра места события, заключения ряда экспертиз, записку первого заместителя начальника Полиции РА. “Все эти факты подтверждают, что Вы уже лишили себя возможности быть беспристрастным, поскольку у Вас уже сформировалось пристрастное отношение к предварительным показаниям проходивших по данному уголовному делу потерпевших и свидетелей. Если бы Вы ознакомились с материалами уголовного дела, то должны были заметить, что с учетом вышеизложенных обстоятельств Вы в соответствии с требованием закона должны взять самоотвод, что Вы не сделали”. Далее Арсенян заявил: “Я не призываю, а от имени закона требую соблюсти требование данной статьи”. Выразить отношение к этому ходатайству обвинение не успело, так как судья заявил, что заседание откладывается до 23 октября.
Заявления обвиняемых
На вчерашнем судебном заседании прозвучало много едких заявлений. Это явно раздражало судью Мнацакана Мартиросяна. Как правило, такие заявления звучали после того, как судья, выйдя в очередной раз из совещательной комнаты, зачитывал решение об отклонении ходатайств защитников. Сперва от выдвижения правового ходатайства отказался Шант Арутюнян. Он не поддержал ходатайства об отводе судьи. Свой подход Арутюнян объяснил так: поскольку в отношении него имеет место политическая расправа и ни от судей, ни от судов в Армении он не ждет справедливого правосудия, то ему все равно, кто его будет судить. “Мне безразлично, кто будет судьей – Вы или Погос, поскольку это политический заказ. Независимо от того, кто будет судить – Вы или кто-либо лучше или хуже Вас, он все равно сделает то, что ему поручат”,- заявил Шант Арутюнян.
“Если Вы должны руководствоваться тем методом, согласно которому, получив вечером 350-страничный документ, утром уже выносите приговор и сходу, без каких-либо объяснений отклоняете ходатайства, то наше присутствие здесь не имеет никакого смысла. Относительно Вашего отвода прозвучат другие ходатайства. Оснований для Вашего самоотвода так много, что если мы начнем их перечислять, то останемся здесь дня три. Мы присоединяемся и требуем: имейте совесть, извинитесь и возьмите самоотвод”,- заявил Александр Арзумнян. После отклонения второго ходатайства Арзуманян от имени семи обвиняемых предложил судье: “Соберите в письменном виде все ходатайства, пойдите в соседнюю комнату, позвоните в администрацию президента и спросите, разрешают Вам взять самоотвод или нет. Вам ответят, Вы проинформируете нас, после чего перейдете к другим вопросам. Мы не хотим месяцами обсуждать эти ходатайства. У нас нет времени”. После третьего ходатайства, представленного адвокатом Овиком Арсеняном, Александр Арзуманян еще раз обратился к судье: “Либо возьмите самоотвод, либо совершите самосожжение. Примите решение”. Предложение о “самосожжении” судья расценил как личное окорбление и потребовал от Арзуманяна проявлять уважение. Последовала ответная реплика: “Это не оскорбительное выражение. Вы пытаетесь судить меня из-за моей политической гражданской деятельности, а я призываю Вас совершить политическую акцию в виде самосожжения. Это тоже форма борьбы, которую Вы не обязаны принимать, можете и отказаться”. Оскорбленное самолюбие судьи попытался “утешить” Сурен Сирунян. “Господин судья,- сказал он, – вот Вы обижаетесь, еще что-то… 10 месяцев вы незаконно держите нас в тюрьме. У нас нет проблем, держите сколько хотите. Но подумайте о том, что завтра там можете оказаться Вы. Не обижайтесь на слово “самосожжение”. Я видел по телевизору, как люди ради своих политических взглядов обливали себя бензином и поджигали. А почему судья не может так поступить, что в этом такого. Пойдите на серьезный шаг, сделайте что-нибудь. В течение 8 месяцев следственные действия со мной не проводились, пришили мне ст. 300, привели сюда, чтобы узнать, что скажет Пилоян (обвинитель.- ред.)”. Тут нервы судьи не выдержали и он заявил, что Сирунян должен покинуть зал заседаний. “Сейчас? Мерси, цавд танем”,- сказал Сирунян и взял пальто, чтобы уйти. Но поскольку в этот момент судья заявил, что судебное заседание откладывается, зал суда покинули все присутствовавшие.
Введенные в заблуждение
На первое заседание по “Делу семи” добросовестно явились несколько уже мобилизованных срочных военнослужащих, которые пострадали во время событий вечером 1 марта. Во время перерыва выяснилось, что они не проинформированы о своих правах как потерпевших. Бывшие срочники были в растерянности и о своих дальнейших шагах расспрашивали находившихся в зале депутатов. Выяснилось, что они не хотят давать показания в ходе этого судебного процесса. Более того, потерпевшие признались, что к полученным ими ранениям никто из семи обвиняемых никакого отношения не имеет, никого из них они не видели и не знают. Юноши, которым едва исполнилось 20 лет, не были знакомы не только с уголовным делом, но и с имевшими к нему отношение материалами. Они просто подписали бумаги, поскольку так было нужно.