напоминает Защитник прав человека РА Армен Арутюнян
— Судя по ответу мэрии Еревана, которым Армянскому Национальному Конгрессу было отказано в проведении 1 марта митинга перед зданием Матенадарана, они каким-то образом узнали, что в этот день на этом месте должно состояться немассовое публичное мероприятие, для которого оповещение не требуется. И поэтому оппозиции было отказано в проведении массового мероприятия. Соответствует ли такой запрет требованиям закона?
— С точки зрения буквы закона они могли сказать, что заблаговременно было намечено какое-то мероприятие. Но, тем не менее, в ереванскую мэрию было передано более 90 заявок на проведение митинга, и все они были отклонены. Были также случаи, когда мэрия не давала разрешения на митинг, но он проходил, и оказывалось, что все опасения относительно возможных провокаций и столкновений были напрасными. Был также случай, когда митинг запретили, сославшись на проведение какого-то детского мероприятия, потом выяснилось, что никакого мероприятия не было. Поэтому подобного рода мотивировки уже изначально не внушают доверия. У меня такое ощущение, что и на этот раз мероприятие у Матенадарана организовано для того, чтобы не допустить проведения там митинга. Подобный подход для меня неприемлем, поскольку нынешний митинг имеет отношение к событиям 1 марта. 1 марта не является чьей-либо собственностью. Оппозиция отмечает годовщину трагедии в этой форме, другие политические силы отмечают иначе. Это наша общая боль, наша общая проблема, мы все должны преодолеть этот синдром. 1 марта были убиты наши с вами сограждане. С этой точки зрения я не приемлю такое решение и призываю пересмотреть запрет и разрешить реализацию у Матенадарана права, предусмотренного Конституцией.
— Митинг не разрешили проводить и на Северном проспекте, заявив, что, согласно заключению специалистов, проведение в этом месте массового мероприятия может поставить под угрозу здоровье его участников. Насколько обоснован этот аргумент?
— Для меня это тоже одна из форм препятствования проведению митинга в центре города, что тоже неприемлемо. Митинг нужно разрешить и сделать все возможное, чтобы не допустить противозаконных действий.
— Известно, как междунродная общественность реагирует на подобные нарушения права. Однако наши власти, пожалуй, не извлекают уроков и последовательно продолжают запрещать.
— К сожалению, это так. Многострадальный закон о митингах и собраниях тоже показывает, что в нашей стране существует проблема практики прикладного права. Всегда можно противопоставлять дух и букву закона. Я думаю, в данном случае мы имеем дело именно с этим явлением.
— И армянская, и междунраодная общественность заявляют о необходимости установления обстоятельств гибели людей 1 марта и выявления ответственных за эти события. Эту задачу была призвана решить и временная парламентская комиссия. Но разве то, что произошло на последнем заседании комиссии в связи с обстоятельствами гибели от применения спецсредства «Черемуха-7» трех человек, не доказывает, что эта страница закрыта и что этот вопрос не будет решен?
— Если мы надеялись на то, что обстоятельства гибели людей должны были раскрыть представители правоохранительных органов… Я на это не надеялся. Возможно, я ошибаюсь, возможно, причины носят объективный характер, но для меня неприемлема сказка, которую нам рассказали на последнем заседании комиссии: мол, точно знаем, что эти три человека погибли по вине четырех лиц, но в данном случае невозможно точно установить их личности. В конце концов вопрос не в этих четырех личностях. А кто отдал приказ использовать «Черемуху»? Это спецсредство имеет свои правила использования. Человек может погибнуть от «Черемухи» только в том случае, если она используется вертикально. Были ли соблюдены эти требования? Вопросы пока остаются. И если нам рассказывают подобные вещи, это не значит, что страница уже закрыта. Страницу закрывает не Специальная следственная служба, не прокуратура, не временная парламентская комиссия. Страницу закрывает общество. Именно оно должно убедиться в том, что страницу нужно перевернуть. И если у общества остаются вопросы, это приводит к деформации отношений с государством.
— Как Вы относитесь к точке зрения члена временной парламентской комиссии Арцвика Минасян о том, что в данных условиях деятельность комиссии не имеет смысла и правильнее будет приостановить ее работу?
— На начальном этапе я сам хотел приостановить свое участие, но потом передумал, решив, что оппозиция все же поступила неправильно, отказавшись участвовать в работе комиссии. Однако сегодня я тоже задумываюсь над тем, целесообразно ли мое участие, если нам представляют подобные разъяснения, а мы должны этому верить. Такое отношение к членам комиссии даже оскорбительно.
— Есть еще один вопрос, который обязательно будет иметь продолжение. Речь идет о продаже с аукциона завода «Бжни», которая, по словам генерального директора завода, была организована с нарушениями закона. Насколько обоснованны эти аргументы и может ли в дальнейшем возникнуть проблема оспоривания прав покупателя?
— Само явление для меня неприятно, нежелательно и в целом неприемлемо с точки зрения прав человека. Конечно, Армения — постсоветская страна со всеми вытекающими из этого проблемами. Конечно, в отличие от, скажем, стран Балтии, наше прошлое было полностью тоталитарным. К тому же в Армении трудно создавать свободную экономическую систему, многополюсную политическую систему. Но, тем не менее, нам необходимо понять, что в стране существует также проблема легитимности собственности, и ее нужно не углублять, а по возможности решать. Наверное, есть и нарушения, я говорю не с точки зрения буквы закона. Однако закон нельзя применять выборочно. И в данном случае ситуация вокруг «Бжни» не будет способствовать объединению общества. Если все эти нарушения или хотя бы половина из них действительно существует, то не исключено, что в будущем, в определенной ситуации, встанет вопрос об оспоривании прав покупателя. Для меня как для Защитника прав человека этот случай стал еще одной констатацией того, что в Армении право на собственность, как и все остальные права, не защищено. Мы должны понять, что все взаимосвязано. Поэтому я говорю о том, что в вопросе защиты прав у нас есть системные проблемы. В своем годовом докладе, который будет представлен в марте, я попытаюсь выявить эти проблемы.