предлагает депутат парламентской фракции АРФ Дашнакцутюн Арцвик Минасян
— Можно ли говорить о том, что в процессе внесения изменений в статьи 225 и 300 УК РА рабочая група приняла все предложения Венцианской комиссии?
— А разве Венецианская комиссия выдвинула предложения? Ни одного. Она всего лишь представила мнение по законопроекту, в основом оценив его положительно, высказала озабоченность двумм-тремм вопросами и внесла предложения редакционного характера.
— Давид Арутюнян заявил, что в законопроект о внесении изменений в статьи 225 и 300 УК РА, представленного для второго чтения, вошли все выдвинутые предложения, в том числе и Ваши. Вы удовлетворены этим?
— Принята лишь часть моих предложений, можно сказать, 40%. В целом, если сравнить этот проект с действующим сегодня законом, то, конечно, его можно расценить как положительный. Но вообще я считаю, что еще многое можно улучшить. Но, видимо, сейчас не время для более серьезного осуществления всех предложений. Возьмем ст.225.1. Рабочая группа предложила изменить вторую часть статьи таким образом, чтобы была установлена ответственность за неподчинение требованию представителя полиции о прекращении публичного мероприятия. В действующем законе этот случай представлен очень неопределенно. Я предлагал установить ответственность не только за призыв не подчиняться заявлению кого-либо, но и конкретно для организатора, поскольку законом “О проведении собраний, митингов, шествий” установлена ответственность для организатора. Указано, что если порядком, предусмотренным законом о прекращении публичного мероприятия, полиция приняла решение, то организатор обязан проинформировать об этом участников. Следовательно субъектом ответственности должен быть именно организатор, поскольку, во-первых, он проявил бездействие, во-вторых, обратился к людям с призывом не подчиняться этому решению. Между тем в сегодняшней формулировке, а также в проекте сохраняется неопределенность, и если с подобным заявлением выступит любой человек, в том числе, не исключено, провокатор, то участники данного публичного мероприятия превратятся в толпу, провоцирующую действия, которые являются основанием для прекращения мероприятия. С целью уточнения подобных вопросов я и предложил привлечь к ответственности организатора. Но, вероятно, на данном этапе не стояла задача реформировать до такой степени ст.225.1. Другое мое предложение состояло в том, чтобы субъект ответственности для преступления, предусмотренного ст.300 – “узурпация или сохранение власти”, в части гражданина, не имеющего властные полномочия, привлекался к менее строгой ответственности, чем лицо, обладающее подобными полномочиями. То есть использование служебного положения должно предусматривать более серьезную ответственность. Эта норма тоже осталась неизменной. На данном этапе рабочая группа, на мой взгляд, сосредоточилась преимущественно на диспозициях, учитывая то, что именно это стало предметом основного обсуждения.
— Вы фактически не согласны с утверждением Давида Арутюняна о том, что изменение закона привело к большей конкретизации.
— Разумеется, это привело к конкретизации. По сравнению с формулировками действующего закона сделан существенный шаг вперед. Но мне бы хотелось видеть больше положительных изменений.
— Внесены ли в закон ужесточения?
— Я бы не сказал.
— А в случае принятия закона, когда он окажет воздействие на “Дело семи”?
— Сразу после введения в действие. Свое отношение к этому вопросу представила и Венецианская комиссия, которая отметила, что реформирующиеся нормы должны распространяться и на уже осужденных лиц, и на лиц, чьи дела в настоящее время находятся в процессе судебного рассмотрения.
— Вы ожидали от Венецианской комиссии столь мягких и терпимых оценок?
— Лично я думал, что Венецианская комиссия должна подвергнуть эти изменения более глубокому правовому анализу и проявить более глубокий правовой подход. Для меня такой подход оказался несколько неожиданным. Но для дальнейшего пересмотра этих норм даже такое мнение может быть удовлетворительным.
— Вы имеете в виду тот момент, когда придется принимать очередное ситуационное решение?
— Не ситуационное, а, наоборот, чтобы вопрос получил неситуационное решение.