Председатель постоянной парламентской комиссии по государствено-правовым вопросам Давид Арутюнян не скрывает, что какой бы закон ни был принят, субъективное решение прокурора будет иметь важное значение
— Какие различия имеются между первым и принятым во втором чтении законопроектом о внесении изменений в статьи 225 и 300 Уголовного кодекса РА?
— Основное различие состоит в том, что мы даем определение понятия “массовые беспорядки”. Сегодня в ст.225 это определение отсутствует. Неслучайно, Венецианская комиссия в своем заключении отмечает, что данная статья не предусматривает определение массовых беспорядков, и непонятно, какая связь во времени и пространстве должна существовать между массовыми беспорядками и насилием, погромами, поджогами, порчей или уничтожением имущества. Согласно нашему предложению, устанавливается, что массовыми беспорядками считаются действия более одного лица, выраженные в насилии, погромах, поджогах, уничтожении или порче имущества, использовании огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств или оказании воруженного сопротивления представителю власти, вследствие чего под угрозой оказывается общественная безопасность. Исходя из этого, изменение вносится и в чч.1 и 2 ст.225. Что касается ч.3 – организация массовых беспорядков или действий, сопровождавшихся убийствами, то во время первого чтения мы предложили признать ее утратившей силу. Это, пожалуй, самое основное изменение, предложенное в проекте. Однако эксперты Венецианской комиссии представили и ряд других предложений, которые мы попытались использовать. Речь идет, в частности, о публичном мероприятии, которое проводится по неустановленному порядку. Согласно нашему положению, призывы не подчиняться решению представителя полиции подлежали наказанию. Однако эксперты обратили внимание на очень важный момент – речь должна идти о законном решении, что мы зафиксировали. Это не означает, что законность решения представителя полиции должна быть определена на месте. Но если в дальнейшем выяснится, что решение было незаконным, то уголовной ответственности за призывы не подчиняться этому решению быть не может. Определенное уточнение мы ввели и в статью о свержении конституционного строя. Ранее мы говорили о первой и второй статьях Конституции, а сейчас мы говорим о фактическом устранении какой-либо нормы, предусмотренной статьями 1-5 и ч.1 ст.6. Завтра (уже сегодня.- М.Е.) проект будет представлен в парламент для голосованиея, после чего, я думаю, последуют определенные действия со стороны прокуратуры с тем, чтобы после вступления закона в силу обвинение привести в соответствие имеющимся формулировкам.
— Вы опередили мой вопрос: как повлияет изменение закона на “Дело семи”?
— Я бы не хотел говорить на эту тему. Не хочу представлять свою позицию, поскольку это входит в компетенцию прокуратуры, и прокурор сам должен решать, что делать. Каждый занимается своим делом – парламент вносит уточнения (и в этом плане Венецианская комиссия дала положительное заключение), прокуратура должна делать свое дело.
— Вы сказали, что решать должна прокуратура. Но ведь решать должен закон, а не прокуратура. Разве прокуратура не обязана руководствоваться законом?
— Однозначно. Только вот в какой форме приводить в соответствие обвинение, прокуратура должна решать с учетом имеющихся в ее распоряжении доказательств.
— То есть субъективизм не исключается?
— Вообще в уголовных судебных процессах все строится на субъективных оценках, в том числе и приговоры. Является ли обвинение доказанным или нет, какая степень ответственности должна быть установлена, какую меру наказания нужно определить, следует ли оправдать человека – все это определяется в суде на основе субъективных оценок.