Есть ли признаки смягчения напряженности?

  Комментирует член АНК Ваагн Хачатрян

       — На Ваш взгляд, как объявление амнистии, в результате которой были освобождения около 30 политазключенных, способствовало ослаблению сохраняющейся уже год политической напряженности?
       — Если бы амнистия была проведена полноценно и самостоятельно, а не по требованию ПАСЕ, то она оказала бы положительное влияния на обстановку в Армении. В этом случае, я уверен, и общество, и политические силы признали бы, что власть предприняла шаг, которым предлагает начать диалог или считает, что пришло время снять существующую напряженность. К сожалению, амнистия, как и все остальные шаги, была осуществлена половинчато. К тому же европейским странам дали понять, что делают это по их требованию, а не по собственному желанию. Вообще в любом государстве этот шаг направлен на смягчение ситуации. Тем более, так должно было быть у нас, поскольку амнистию применили по отношению к обвиняемым по делу “1 марта”, которые не совершали преступления. Но поскольку амнистия была проведена половинчато, то я не почувствовал ослабления напряженности.  Наоборот, недовольство усилилось, требование освободить всех, кто находится в тюрьме в связи с событиями 1 марта, сохранилось. Думать об установлении диалога можно будет только после освобождения всех политзаключенных.
       — В резолюции 1677 ПАСЕ содержится призыв к властям Армении в случае, если объявленные в розыск лица до 31 июля явятся в правоохранительные органы, разрешить им оставаться на свободе до рассмотрения в суде их дел. Свидетельствует ли нарушение этого условия в отношении Никола Пашиняна об отсутствии политической воли к выполнению данной резолюции?
       — То, что произошло с Николом Пашиняном, доказывает, что призыв или требование ПАСЕ игнорируется. После случая с Пашиняном лица, которые в связи с событиями 1 марта находятся в подполье и хотели бы явиться в правохранительные органы, не вернутся в страну. Власти в косвенной форме предупредили: не возвращайтесь, поскольку с вами мы поступим так, как с совершившими преступление людьми, а не как с теми, кто надеется на амнистию. 
       — Во время одного из обсуждений, организованных фондом “Сивилитас”, бывший министр иностранных дел РА Вардан Осканян предложил: “Оппозиция должна отказаться от ставшего традиционным требования судить бывших, посадить и отобрать у них имущество. От этой риторики следует отказаться, потому что она еще больше усложняет и затрудняет проведение свободных и справедливых выборов”. На Ваш взгляд, может ли отказ от подобных заявлений стать действительно эффективным в плане разрядки ситуации? 
       — Власти за время своего существования, то есть после 1998 года, когда состоялись выборы и они уже знали, что не смогут одержать победу, поскольку лишились авторитета, всегда пытались убедить своих сторонников в том, что если к власти придет оппозиция, то вы лишитесь имущества, все потеряете и т.д. И каждый раз на этой почве совершалось последующее преступление. На самом деле начиная с 1998 г., а тем более сейчас, оппозиция, которая действует под руководством Левона Тер-Петросяна, ни разу этот вопрос не ставила. И у нас не было враждебного отношения к соперникам, чтобы грозить им пальцем и говорить: вот придем к власти, увидите, что мы с вами сделаем. Мы хотели того, о чем говорили вслух – утверждения законности и равенства всех перед законом. А для таких людей, как я, носителей либеральной идеологии, неприкосновенность собственности и свобод человека – приоритетные принципы. Если человек выполняет свои обязательства перед законом, платит налоги и не нарушает законы, то почему мы должны его наказать. То же самое можно сказать о наших коллегах. Я, например, убежден, что Хачатур Сукиасян ни сейчас, ни в дальнейшем не изменит своего подхода к вопросу собственности. Если ты собственник и все делаешь в рамках закона, то он никогда не предпримет попытку перераспределить бизнес или совершить какие-либо другие посягательства. Подчеркиваю, наша задача состоит в том, чтобы, во-первых, разграничить политику и бизнес, во-вторых, иметь независимую судебную систему, чтобы силовые структуры не вмешивались в политическую деятельность. Этой идеи придерживаются и вокруг нее объединяются все наши сторонники – и сотрудник правоохранительных органов Гагик Джангирян, и бизнесмен Хачатур Сукиасян, и другие. Жизнь показала, что стоит свернуть с указанного пути и начать думать: если я отойду от власти, то у меня появятся серьезные проблемы, — как утверждается диктатура, что мы сегодня и видим. 
       — Тем не менее, сегодня Вы замечаете со стороны властей тенденцию к смягчению позиции? Скажем, в отношении завода “Бжни”, являющегося собственностью семьи Сукиасянов, власти отступили на шаг, предприятие выиграло судебный процесс и т.д. 
       — Изучая общую логику власти, я не могу поверить в то, что она способна сделать шаги, выражающие готовность к диалогу. В противном случае я не понимаю, как в отношении молодых людей, раздававших 1 июля листовки с оповещением о проведении митинга оппозиции, могло быть применено насилие. Конечно, есть также случаи, о которых Вы сказали. Но то, что произошло в отношении “Бжни”, изначально не поддавалось объяснению, да и с точки зрения закона у властей не было шансов добиться победы. Могли быть только силовые решения, но в “СИЛ групп” работают не те люди, чтобы у них можно было отобрать бизнес. Существующие сегодня тенденции к смягчению позиции можно объяснить изменением ситуации после 1 марта, а также воздействием внешнего мира. Потому и есть определенные признаки. Но лично мне они доверия не внушают.