\»Ни один инцидент не будет сокрыт, ни одно преступление не останется безнаказанным\»

заявил в эксклюзивном интервью «Аравоту» заместитель министра обороны РА, генерал-майор Владимир Гаспарян  

— Господин Гаспарян, давайте начнем с последнего, самого скандального инцидента в армии, когда на оборонительных позициях НКР были убиты четверо военослужащих и столько же получили ранения.  

— Дело полностью раскрыто. Военнослужащий Манвел Азроян дал самопризнательные показания, при этом пытался «геройствовать» и не раскаялся в содеянном. Получившие ранения двое солдат подтвердили своими показаниями версию предварительного следствия. С Божьей помощью в ближайшие дни начнет говорить и третий раненый. Примечательно, что вначале Азроян, чтобы избежать ответственности, представлял произошедшее как диверсионное действие противника, однако узнав, что трое военнослужащих выжили, изменил свои показания на более правдивые. На мой взгляд, в некоторых деталях он говорит не всю правду, но это уже дело следователей, адвокатов, а затем и суда. Лично для меня в этом деле нет темных пятен. Конечно, должны быть проведены все необходимые экспертизы, раненым нужно поправиться, после чего дело будет передано в суд.   

— А поставлен ли вопрос об ответственности командира?

— В Армии обороны НКР проводится служебное расследование, которое установит меру ответственности всех лиц. Хочу, однако, подчеркнуть, что эта трагедия не имела предысторию, не было избиения, унижения, старых счетов, мести. События развивались очень быстро, динамично, а причина была пустой и ничтожной. Не надо также забывать, что все это происходило на линии соприкосновения, в условиях присущей этому району психологической напряженности.  

— В прошлом месяце был убит и военнослужащий воинской части в Чамбараке, в области Гегаркуник. Речь идет о Роберте Аветисяне.  

— В отличие от упомянутого Вами предыдущего случая здесь пока предстоит большой объем работы. Я не следователь и могу выражать лишь свое мнение, мнение заместителя министра, не пытаясь нарушить чью-либо презумпцию невиновности. Действительно ли стоявшие на постах солдаты не понимали, кто идет, и поэтому открыли огонь? Было ли это на самом деле нарушением служебных правил или убийством? Четкие ответы на эти вопросы даст следствие.   

— По данным правозащитника Артура Сакунца, в этом году в армии было зарегистрировано 44 инцидента со смертельным исходом, из них только 7 случаев были результатом действий противника. Вы можете прокомментировать эти цифры?    

— В настоящий момент я не могу представить обобщенные данные за год. В начале января мы представим сравнительный анализ данных этого и прошлого года, разграничив срочных и контрактных военнослужащих, солдат и офицеров, случаи, связанные со службой, и не связанные с этим. А правозащитникам я бы посоветовал перед тем, как что-то заявлять, углубиться в правовые вопросы и в сугубо армейские проблемы. Не думаю, что жизнь за счет иностранных грантов предполагает более высокий уровень профессионализма, порядочности или патриотизма. Я также не думаю, что размер гранта зависит от того, насколько часто реальность представляется в черных красках. Во всяком случае я надеюсь, что это не так.   

— Журналисты и правозащитники жалуются также на то, что официальная информация об инцидентах в армии предоставляется с опозданием, что дает повод для подозрений.

— Ваши подозрения абсолютно беспочвенны. Официально заявляю: ни один инцидент в армии не будет сокрыт, ни одно преступление не останется безнаказанным. Давайте попытаемся понять друг друга, это самое главное. Вам, средствам массовой информации, необходимо как можно раньше узнать о факте и как можно скорее сообщить о нем, опередив своих конкурентов. А кому-то по политическим, грантовым, материальным, личным причинам необходимо спекулировать инцидентами в армии, искажая при этом действительность. Сейчас я объясню, как мы работаем, чтобы вы поняли, что предоставление информации с опозданием обусловлено не моим капризом. В армии происходит инцидент. Для того, чтобы выяснить, что произошло, из Еревана на место происшествия должны отправиться специалисты. Вы же не хотите, чтобы мы сообщали непроверенную, недостоверную информацию. Для того, чтобы добраться до место происшествия, в зависимости от его отдаленности требуется как минимум час или несколько часов. Если инцидент произошел ночью или рядом с линией соприкосновения, то это требует дополнительного времени. Предварительную картину событий мы получаем только после некоторых следственных действий. Но это еще не все. Если инцидент серьезный, то мы перед тем, как предоставить сведения, должны обеспечить безопасность родных участников инцидента. Мне кажется, если человек посвятил себя правозащитной деятельности, то он должен знать элементарную истину: мы не можем позволить, чтобы одна трагедия стала причиной других трагедий. Вот и получается, что временной период между инцидентом и распространением информации занимает от нескольких часов до нескольких дней. Иначе не может быть и не будет. Но это не означает, что мы хотим что-то утаить или кого-то освободить от ответственности. Повторяю и прошу напечатать это крупными буквами: НИ ОДИН ИНЦИДЕНТ НЕ БУДЕТ СОКРЫТ, НИ ОДНО ПРЕСТУПЛЕНИЕ НЕ ОСТАНЕТСЯ БЕЗНАКАЗАННЫМ, независимо от того, кто его совершил. 

— О случае с братом нашей коллеги – Артаком Назаряном. Родные не верят, что он совершил самоубийство.

— Не хочу долго говорить об этом случае и разжигать новые страсти. Могу сказать одно: Артак был воспитанным, образованным офицером. Могу также заверить, что расследующим это дело следователям дано указано не проявлять предвзятого отношения ни к одной версии. И, наконец, как в этом, так и в любом другом случае все должны твердо знать: если пролилась кровь, никто не сможет уйти от наказания. 

 Продолжение следует.