утверждает Армен Бадалян, рассматривая вопрос с точки зрения политтехнологий
— То, что эти силы не могут найти «общий язык», нормально, поскольку в политическом поле все политические силы являются соперниками, и как соперники они должны вести между собой борьбу, так как добиваются осуществления одной и той же цели – получить большинство в парламенте или пост президента страны.
— Но сейчас проблема не в выборах, а в том, чтобы единым фронтом выступать против режима. В АНК входят 16-18 партий, которые не стали придерживаться указанных Вами правил игры и объединились в составе Конгресса, но «Наследие» к этому не готова.
— А разве в АНК действительно есть 16-18 партий? Я сомневаюсь. Конгресс рассматривается как одна политическая единица, а вошедшие в его состав многочисленные партии всего лишь зарегистрированы в Минюсте. Но в АНК есть Армянское общенациональное движение, которое является достаточно влиятельной силой, остальные – всего лишь клубные силы. На самом деле не все политические силы имеют одинаковую структурную сеть и ведут за собой большие массы. В АНК есть Левон Тер-Петросян, имеющий электоральную базу. В АНК можно выделить три условные электоральные группы: «левонисты», которые пойдут за Тер-Петросяном в любом случае; либералы, готовые отдать голоса за Конгресс, поскольку видят в нем носителя западных ценностей, в случае победы которого в Армении будет внедрена западная ценностная система – свобода слова, свободный рынок и т.д.; «антисержисты», которые не хотят, чтобы в Армении правили Республиканская партия и Серж Саргсян. А Конгресс и «Наследие» не смогут найти общий язык, потому что эти политические силы находятся в различных весовых категориях. Повторяю, все силы являются соперниками и должны применять по отношению друг к другу две политики: либо они «ломают» облик противоположной силы, чтобы показать, что это не та сила, за которую себя выдает, и тем самым «сломать» ее электоральную базу, либо, если политическая сила слаба, создать ее антиоблик. Последнее способствует тому, чтобы электоральная база любой силы перестала увеличиваться. Именно эту политику соперники должны проводить в отношении друг друга. Все остальное – обсуждения, критика – не могут дать результат. Что касается «Наследия» и АНК, то сейчас им нужно выяснить следующее: если у них один и тот же электорат, то необходимо решить, какой из этих двух инструментов использовать, а если электораты разные, то делать это не имеет смысла.
— Как Вы думаете, есть у них общий электорат или нет?
— На мой взгляд, у них абсолютно разные электораты, которые не пересекаются, поскольку для состоящих в АНК трех групп – «левонистов», «либералов» и «антисержистов» – Раффи Ованнисян не представляет важности.
— Кто же составляет электорат «Наследия»?
— Те, кому нравится активная деятельность депутатов этой парламентской фракции. Это малочисленный электорат, который идет не за Раффи Ованнисяном, а за теми депутатами фракции, которые в парламенте занимаются активной деятельностью. Кстати, нынешняя деятельность «Наследия» гораздо больше напоминает деятельность правозащитной организации. Они защищают права очень многих, это положительный момент, но это не деятельность партии.
— В таком случае почему Конгресс проявляет такую последовательность в вопросе поглощения или уничтожения «Наследия»?
— Потому что АНК, наверное, кажется, что есть оппозиционный электорат, который в случае присоединения «Наследия» к Конгрессу проголосует за него. Не проголосует. Политика отличается от математики, и в случае объединения получить механическую сумму голосов невозможно. В данном случае все зависит от конфигурации сил. Если бы у АНК и «Наследия» был один и тот же электорат, то можно было бы ставить вопрос об объединении: завладеть электоратом «Наследия», либо «сломав» эту партию, либо создав ее антиоблик. Это нормально, это политическая борьба, и в политическом поле все рассматривают друг друга как соперников и ведут между собой борьбу. Вообще вопрос объединения оппозиции носит искусственный характер.
— Действия «Наследия» или того же Раффи Ованнисяна с точки зрения PR-компании.
— Сейчас много говорится о том, что «Наследие» или Раффи Ованнисян заняты PR. В Армении к PR почему-то относятся с ненавистью, как будто это нечто жестокое или коварное, заговор, мошенничество. Нет. В ходе политических процессов любая политическая сила или личность, осуществляя различные проекты, представляет их обществу посредством PR. В переводе с английского эта аббревиатура означает связь с обществом, она не имеет негативного смысла. Мы видели, что члены партии «Наследие», пытаясь оправдаться, утверждали, что действия Раффи Ованнисяна не являются PR. Между тем и голодовка, и организация митинга, и пресс-конференции, и интервью, и благотворительность – это PR. Что касается Раффи Ованнисяна, то он выбрал довольно удачный повод. До этого в течение трех лет он не появлялся в политическом поле. Потом очень «случайно» до прихода Армянского Национального Конгресса на площадь Свободы объявил голодовку, потом использовал вопрос о том, поздоровался с ним Тер-Петросян или нет. И уже 10 дней он находится в центре внимания информационного поля. Это вполне нормальный PR-проект, хотя, на мой взгляд, неэффективный, поскольку до выборов еще год, и за это время многое может измениться. Еще столько вопросов будут обсуждаться!