Перед очередными выборами власти и Армянский национальный конгресс пытаются спасти свое лицо, считает представитель «Наследия»
Командир особого Шушинского полка, координатор инициативной группы движения «Сардарапат» Жирайр Сефилян, отвечая вчера на пресс-конференции на уже избитый вопрос, заключена ли сделка между Армянским национальным конгрессом и властью, отметил, что нельзя утверждать, будто в темной комнате состоялся разговор и была достигнута договоренность. В то же время процессы подсказывают, что обе стороны идут на очередные парламентские выборы и что какая-то часть мест в Национальном Собрании будет отдана тер-петросяновским кругам, но вместе с тем Серж Саргсян сохранит 75 процентов депутатских мандатов (львиную долю власти он никому не уступит), а 25 процентов постарается разделить между оппозиционными силами, сказал Сефлиян. Он считает очевидным тот факт, что в обмен на освобождение осужденных по делу «1 марта», которые, по выражению представителя «Сардарапата», «находятся в положении заложников», власть что-то потребовала от оппозиции. По мнению Сефиляна, Левон Тер-Петросян пошел на диалог с властями потому, что многие из объединившихся вокруг АНК людей устали от «статуса гонимого». Этот фактор сыграл очень важную роль при принятии решения Тер-Петросяном, уверен Ж.Сефилян.
По этому вопросу мы побеседовали и с представителем одной из критикующих АНК сил – руководителем парламентской фракции «Наследие» Степаном Сафаряном. Последний сказал: «В своих суждениях и выводах я буду основываться только на публичных заявлениях, оценках, предложениях и ответах на них, что Тер-Петросян называет «открытым пбличным диалогом». 17 марта он выдвинул три требования, потом выразил непонятную уверенность в том, что они будут выполнены, а после этого Серж Саргсян и власти тем или иным образом отреагировали на них. АНК заявил, что их удовлетворяет выполнение двух из трех требований и что они ждут выполнения третьего требования – освобождения политзаключенных. Следовательно, договоренности и диалог вокруг этих трех требований налицо, как бы та или другая сторона не отрицала этот факт. Если бы было четвертое требование, например о проведении внеочередных вопросов, и Серж Саргсян и его команда отреагировали бы и на это требование, то можно было бы предположить, что вопрос досрочных выборов тоже включен в повестку диалога власть-АНК. Если же такого публичного предложения и ответа нет, то остается предположить, что такая первоочередная задача на повестке АНК не стоит. Если же в публичном поле это не видно, а АНК, в свою очередь, отмечает, что вопрос внеочередных выборов входит в его повестку, то надо признать, что «диалог» имеет и закулисную составляющую. Если нет, тогда конгресс идет на очередные выборы. Что касается того, какие договоренности, помимо «открытого публичного диалога», достигнуты или могут быть достигнуты в связи с этим в данный момент можно только догадываться.
После сфальсифицированных выборов 2008 года появился первый политически й анекдот. Встречаются Левон Тер-Петросян и Вазген Манукян. И Левон с горечью говорит Вазгену: «Как я сейчас тебя понимаю…» Сейчас из этой серии появилась уже другая шутка: Тер-Петросян начал уже понимать, почему в свое время Манукян стал вести диалог с властью.
Касаясь последней параллели, Степан Сафарян сказал: «Думаю, что в основе выбранного Тер-Петросяном политического курса лежит прагматичный расчет. В результате бесплодной борьбы, которая велась с 2008 г., он осознал, что на следующих выборах ему вряд ли удастся вновь стать кандидатом от объединенной оппозиции, поскольку оппозиционная часть общества поддерживает того, кто подвергается гонениям, но не любит и не дает второго шанса проигравшему. Следовательно Тер-Петросяну остается только этот путь. На мой взгляд, в свое время в такой понятной ситуации оказался Вазген Манукян. Но если Тер-Петросян должен был выбрать этот путь, он мог намного раньше пожелать «счастливого пути», как он сам говорит, «третьим силам», что было сделано 8 апреля 2011 г. В этом случае, когда во многих арабских странах народ избавляется от диктатуры, ни в оппозиции, ни в обществе не было бы такого разочарования. Между тем в Армении, в деле заключения «самой почетной и достойной сделки», сдерживание социального бунта политической силой превратилось в политический ресурс или капитал.