Решение Конституционного суда об армяно-турецких протоколах записывалось в кабинете директора института востоковедения НАН РА Рубена Сафрастяна.
— Господин Сафрастян, на днях зампредседателя по внешним связям правящей в Турции партии “Справедливость и развитие” объявил, что Турция отныне прекращает свою политику “ноль проблем с соседями”. Как Вы считаете, чем обусловлено такое изменение?
— Когда говорят об авторской идее Давуд Оглу “ноль проблем с соседями”, мы можем сразу же запротоколировать, что на самом деле ничего подобного не существует. В действительности турецкая пресса и общественное мнение находят, что эта политика провалилась, потому что Турция фактически имеет не “ноль проблем с соседями”, а “ноль соседей без проблем”: отношения Турции с Израилем, Сирией, Кипром и в связи с этим со всем ЕС. В последнее время замечается регресс и в турецко-американских отношениях. Так что, совершенно очевидно, что отношения Турции с соседями в реальности не соответствуют лозунгу “ноль проблем”, и логично, что они просто хотят от этого освободиться.
— Но подписание армяно-турецких протоколов Турция пыталась преподнести именно в таком контексте, подчеркивая, что процесс установления отношений с Арменией является одним из компонентов политики “ноль проблем с соседями”. И если сейчас турки отказываются от этой политики, можно ли предположить, что тем самым они отказываются от взятого обязательства ратифицировать протоколы?
Читайте также
— По части протоколов мы должны придавать большую важность не заявлениям, которые делаются для внешнего мира, а проводимой дипломатии, исходя из которой, я не вижу какого-либо намерения правящей турецкой верхушки урегулировать отношения с Арменией. Ничего подобного нет.
— Когда стало ясно, что армяно-турецкие протоколы сняты с повестки дня турецкого парламента, Вы объявили, что Армения должна была первой признать протоколы недействительными. Кроме этого, выразили точку зрения, что они больше не вернутся в турецкий парламент. Однако спустя месяц, мы увидели, что протоколы вновь вошли в законодательный орган этой страны. Чем объясните Ваш неверный прогноз и не считаете, что в этом случае армянские власти поступили правильно, не объявив протоколы недействительными?
— Мои слова были обусловлены объективным анализом. Мы и сейчас видим, что Турция абсолютно не заинтересована, в том, чтобы дать ход этим протоколам.
— В этом случае, почему протоколы вернули в парламент?
— Во-первых, чтобы не брать на себя ответственность за провал процесса, и, во-вторых, этим показывают, что протоколы пока есть и, возможно, когда-нибудь им дадут ход.
— Насколько было бы верным, если армянская сторона прислушалась бы к Вам и первая сделала бы то, чего избегает Турция?
— Знаете, это чисто дипломатический вопрос. Когда протоколы были сняты с повестки дня турецкого парламента, мы не могли быть уверены, что их возвратят. В связи с этим, мы могли использовать этот предлог и сказать, что и мы с нашей стороны больше не запустим в ход протоколы.
— Вы хотите сказать, что мы могли бы использовать этот удобный случай для исправления нашей дипломатической ошибки, а именно подписания протоколов?
— Я не согласен с подобной формулировкой. Учитывая решение Конституционного суда, по которому были введены некоторые ограничения, эти протоколы даже если будут ратифицированы, нам это не принесет вреда.
— Спустя два года не думаете, что в общем было неправильно начинать этот процесс?
— Что мы сейчас имеем? То же положение, которое существовало до начала процесса. Мы ничего не выиграли, но у нас и потерь нет. Имею в виду, что те три основные вопроса, в связи с которыми турки пытались выудить у нас уступки, остались без изменений: карабахский вопрос, признание Геноцида, Карсский договор. Не было никаких уступок.
— Потому что протоколы не были ратифицированы. Но если бы были ратифицированы, то по части Карсского договора уступки были бы неизбежны – признались бы действующие границы.
— В вопросе Карса уступок не имели бы, потому что в протоколе Карсский договор не был утвержден. Мы вынужденно признавали действующие границы, но это не означает, что этим признаем также тот договор, по которому эти границы утверждены. Во всяком случае, эти протоколы конечно были компромиссом. Но решением Конституционного суда границы нашего компромисса четко обозначились.
— Господин Сафрастян, когда армяно-турецкие протоколы должны были ставиться на общественное обсуждение, я следя за Вашими телевыступлениями и интервью, честно говоря, думала, что Вы станете ярым противником протоколов. Но на мое удивление и на удивление, пожалуй, многих Вы не стали. Почему?
— Очень хороший вопрос. Прошло столько лет, но никто не задавал мне его. Я этого не сделал, так как понял, что для нас создалась ситуация, когда можно малыми потерями многое получить. Открою еще один секрет: на всех этапах создания известных протоколов именно за этим столом готовилось наше экспертное мнение и адресовывалось соответствующим гос.инстанциям.
— Серж Саргсян два года назад объявил, что в случае любого исхода мы выйдем из армяно-турецкого процесса более сильными. По Вашей оценке, сейчас мы насколько стали сильнее?
— К нам возросло доверие как к партнеру. Но конечно, в этом процессе были также потери, и в первую очередь, для президента Армении Сержа Саргсяна. Как он сам охарактеризовал, на все это был растрачен очень большой политический капитал, что, в частности, не было понято со стороны диаспоры. Но в то же время мы приобрели также отмеченные мною дипломатические плюсы, которые предполагаю, положительно проявятся в карабахском переговорном процессе.
Аревик Саакян