Вчера проходили одновременно два судебных процесса: по делу о воздушных шарах и «Арснакаре». И к обоим процессам, как говорится, «душа не лежит». По поводу воздушных шаров мне больно за осужденного на год бедолагу, который, как можно заключить из приговора, один несет ответственность за 228 пострадавших. В связи с этим делом руководитель фракции РПА провел такие параллели – если вы в магазине приобрели некачественный костюм, кто виноват в этом – вы или продавец? Мне кажется, параллель некорректна. Если я покупаю костюм для себя, то, конечно, это проблема моя и продавца. Если я покупаю какой-то товар для многих тысяч людей, то я обязан проверить качество и степень безопасности этого товара. Если я этого не сделал, то я, по крайней мере, соучастник продавца. И здесь возникают два вопроса. Прежде всего, если покупатель знал, что товар опасен (так говорит Сероб Бозоян) и, тем не менее, приобрел его, значит он больше преступник, чем недобросовестный производитель и продавец. Второе, если ему дали 100 рублей для покупки этого товара, а он приобрел 20-рублевый товар, значит, он еще и мошенник. Меня не интересует партийная принадлежность этого покупателя, но поскольку он не сидит на скамье подсудимых, то можно предположить, что это невыявленное лицо (лица, организация) из числа близких к властным кругам. Пострадавшие по этому делу очень пассивны, потому и удалось с такой легкостью переиначить правду и наказать стрелочника.
Шума по делу об «Арснакаре» больше. Есть общественные активисты, которые следят за всеми перипетиями судебного процесса. Несмотря на это, особой причины для воодушевления нет и здесь. Например, вчера прокурор посчитал всего лишь «любопытством» ходатайство адвокатов пострадавшей стороны, попытавшихся выяснить, являются ли лица, совершившие преступление, сотрудниками «Арснакара»? Значит, люди идут в ресторан, где их вместо того, чтобы обслужить, избивают и убивают, однако совершенно неважно, являются ли эти убийцы сотрудниками, или, например, посетителями ресторана? Подобный ход судебного процесса подсказывает мне, что и здесь преступники отделаются символическими наказаниями, и дело не будет раскрыто полностью.
В отличие от следящих за этим делом общественных деятелей, я не думаю, что оказывается давление на суд или обвинителя, или судью. На мой взгляд, здесь действует инерция мышления. Им кажется, что в какой-то на них момент могут оказать давление, и они, дабы избежать проблем, предпочитают «вести себя правильно», думая, что таким образом услужат «верхам». Может быть, кто-нибудь объяснит им, что времена изменились?
Читайте также
АРАМ АБРАМЯН
