Атмосферу чересчур драматизируют и в Москве, и в Ереване, считает научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (Вашингтон, США) Сергей Маркедонов
— По сообщению пресс-службы Кремля, в августе президент РФ Владимир Путин планирует осуществить каспийское турне. В настоящее время идет подготовка к официальному визиту Владимира Путина в Азербайджан», — сообщил глава пресс-службы президента России Дмитрий Песков. Этот визит в Азербайджан станет первым за время нового президентского срока Владимира Путина. Он будет проходить на фоне резко активизировавшегося сотрудничества Москвы и Баку в военной сфере․ Что Вы ожидаете от визита Путина в Азербайджан? Могут ли быть подписаны новые соглашения в военной сфере?
— Действительно, визит важен по многим параметрам. Во-первых, этот визит осуществляется после некоторого охлаждения, которое имело место между Москвой и Баку. Я имею в виду Габалинскую РЛС. Договоренность по ее эксплуатации так и не была достигнута, не до конца понятна ситуация вокруг нефтепровода Баку-Новороссийск и такой важный момент, как выборы президента. И хотя Ильхам Алиев ходит в фаворитах выборов и его противники достаточно слабы, все равно выборы воспринимаются как определенный вызов. И Москве важно понять эту динамику и увидеть все собственными глазами, послушать основных игроков, посмотреть на эту ситуацию, что называется, вблизи. Что касается каких-то аспектов военно-технического сотрудничества… Ну вот, вы сказали, резко активизировалось это сейчас, но ведь соглашения о поставках вооружений подписаны были еще в 2010 году. Я бы, может быть, поспорил с тем, что именно сейчас активизация. Сейчас информация произошла о том, что эти соглашения, подписанные раньше, выполнены. Но, собственно говоря, сотрудничество Москвы и Баку ни для кого не секрет. Да, стратегическим союзником России является Армения, но с Азербайджаном Москва, кстати говоря с приходом Путина, как минимум поддерживает достаточно конструктивные отношения. Начиная с его визита в 2001 году, еще с первого срока, Москва пыталась осторожно балансировать и ниже каких-то определенных красных линий не падать. Я не думаю, что какие-то новые правовые соглашения… Но какой-то выход на позитив, конечно, будет обозначен. А потом не забывайте, выборы – это та вещь, которую часто западные страны могут ругать. Россия как раз сторонница того, чтобы не вмешиваться во внутренние дела, и здесь Россия очень нужна Азербайджану, потому что тут такой тонкий момент, как выборы. Скорее всего Ильхам Алиев будет участвовать, он выдвинут официальным кандидатом, и это третий срок. И позиция Москвы нужна в плане международной легитимации. Я думаю, что вот, наверное, этот круг вопросов будет в фокусе.
— Известно что в ходе визита президента РФ Владимира Путина в Баку между Азербайджаном и Россией будут обсуждены энергетические вопросы, однако они не станут основными темами. Хотя Азербайджан скептически отнесся к Евразийскому проекту, а также к Таможенному союзу, многие думают, что на повестке дня обсуждение этих вопросов все же будет. Kак вы считаете, перед Азербайджаном стоит такой вопрос?
Читайте также
— Я думаю, что в повестке дня вопроса о вступлении в Таможенный союз нет. Если даже вопрос с Арменией не обсуждается интенсивно, притом что Армения – это военно-политический союзник, российская база находится в Армении, российские пограничники принимают участие в охране границы… В случае с Азербайджаном экономическая интеграция вообще, мне кажется, не вопрос повестки дня, потому что энергетически Азербайджан – во многом конкурент России. Что бы там ни говорили про улучшение отношений между Баку и Москвой, но Баку-Тбилиси-Джейхан, Баку-Тбилиси-Эрзрум существуют, из «Контракта века» никуда Азербайджан не уйдет. Я во всяком случае не вижу предпосылок, чтобы «Контракт века», на котором базируется, собственно, вся энергетическая политика Азербайджана, вдруг в одночасье был бы пересмотрен. Поэтому насчет экономической кооперации думаю, что она достаточно ограничена. И в Москве прекрасно понимают, что с Азербайджаном, наверное, такого прорывного союзничества не может быть, но какие-то определенные выгодные проекты, какое-то сотрудничество по участию в безопасности с учетом Дагестана, такие сюжеты возможны.
— Стоит ли ожидать усиления посреднической роли РФ в нагорно-карабахском урегулировании по итогам визита Путина в Баку?
— В каком смысле она будет усиливаться? Куда ж еще усиливаться? Понимаете, в чем дело, сколько бы кто ни пытался урегулировать чего-то… Сейчас говорят о роли Франции в этом процессе, о роли России, о роли США. Пока стороны сами не договорятся о чем-то, что можно урегулировать, если там соседи друг с другом воюют, дерутся, я, посторонний человек, приду и начну их как-то там мирить, но все-таки мои ресурсы будут ограничены. Я не живу в этом доме конкретно, поэтому мои рекомендации послушают, может быть, уважительно, но не более того. Мне кажется, большое заблуждение, что Москва обладает какими-то чудодейственными рецептами разрешения карабахского конфликта. А потом вопрос надо начинать всегда сначала: а что такое разрешение конфликта? Ведь ответы у Баку и у Еревана на этот вопрос, наверное, сегодня будут разные.
— Есть мнение, что США не могут приказывать Азербайджану, а вот нынешняя власть Азербайджана имеет конкретные обязательства перед Россией. Первое из них – не начинать войну в Карабахе, а все остальное – продажа оружия, военная риторика, коррупция – рассчитано на внутреннюю политику этой страны. Как Вы считаете, насколько реальна возможность возобновления военных действий на нынешнем этапе?
— Я думаю, что военные действия не начинаются не потому, что там кто-то в Баку или Ереване дал кому-то обязательства – опять-таки будь то Россия, Франция, США или Китай к примеру, а потому что таков военно-политический баланс. Это раз. А во-вторых – в целом политический баланс, потому что часто забывают этот аспект. Война всегда, особенно в современном мире, это не только противостояние танков, пушек, гаубиц или высокоточного оружия, это еще и политический аспект, политическая поддержка. Вот если, например, в ситуации Грузия-Россия большая часть Запада поддерживала Грузию и было понятно, что российские устремления с опасением воспринимаются. Ну, понятно, что Россия – страна, у которой ядерное оружие имеется, большие территории, поэтому ресурсы давления на Россию невелики. Скажем, на Азербайджан или Армению больше есть возможностей надавить, но в то же самое время нет, скажем, симпатизирующего уклона за кого-то. И в Баку прекрасно это понимают. Значит, в случае, если конфликт вдруг будет затяжной, будет вмешательство разных посредников, будут звонки постоянные из Брюсселя, Вашингтона, Москвы, отовсюду с просьбой: а давайте сядем за столом переговоров, а давайте что-то там сделаем политическое… Понимаете, моя сугубо точка зрения, если война не блиц-криг с азербайджанской стороны, то в остальном шансов на успех немного. Нет доминирующего информационного преимущества, нет доминирующего политического преимущества, а если нет войны и победы за три дня, то дальше начинается много проблем. Начинается позиционная война, начинаются жертвы, начинается разочарование внутриобщественное, внешнее давление и так далее и тому подобное. Одно дело говорить с трибуны о чем-то, а другое дело реально воевать и нести издержки. Потом прекрасно же политики в Азербайджане, видя опыт Эльчибея, опыт Муталибова, насколько даже проблема, а не то чтобы поражение, создают ситуацию, неблагоприятную внутри. Поэтому я думаю, дело не в том, что кто-то там поклялся кровью кому-то, а есть реальный расклад сил, который не позволяет делать резких движений. Думаю, что если бы расклад был другой, благоприятный, наверное, задумались бы о том, чтобы чего-то там пересмотреть.
— Что происходит в российско-армянских отношениях – это охлаждение или Армения сейчас стоит перед дилеммой и вынуждена выбирать между инициированным Россией Таможенным союзом и Евросоюзом?
— Во-первых, сложности в отношениях Москвы и Еревана существовали и раньше – и разночтения, и даже какие-то высказывания. Вы это знаете и лучше меня, наверное. Но я вспоминаю в этой связи всегда высказывание 2006 года Артура Багдасаряна, на тот момент спикера парламента Армении, который говорил о том, что Россия не должна мешать продвижению в Европу. Это были слова не какого-то там блоггера, журналиста, а большого человека, в официальной иерархии занимающего третье место после премьера и президента. Да, его скорректировали в тот момент, это стоило ему отставки… Как бы то ни было, тема все-таки возникала. Я понимаю, что разночтения возникают между Россией и Арменией по нескольким вопросам – это сотрудничество России с Турцией и Азербайджаном, с другой стороны – сотрудничество с Западом и Грузией. Вот те пункты, по которым возникают определенные разночтения, скажем так. Разночтения возникают между любыми союзниками, потому что союзники, они не по большой любви союзничают, а потому что есть у них некая общность интересов. Тотальная общность интересов даже между близнецами невозможна, не говоря уже о разных странах. Пытаться как-то драматизировать эту ситуацию, мне кажется, не стоит. Ее драматизируют излишне и в Москве, и в Ереване. Когда говорят про то, что есть некий европейский вектор… Ну вот, европеизация, это же не только Армения такая, с Евросоюзом свои отношения и у Азербайджана. Вот сейчас некоторые товарищи говорят: надо Москве усилить связи с Азербайджаном. Замечательно. Я задаю простой вопрос: а Азербайджан, что, завтра «Контракт века» разорвет просто из любви к России и скажет, нет, с Западом я никак дружить не буду? С Западом пытаются отношения выстраивать и Казахстан, ближайший российский союзник, и Армения, и Азербайджан, Грузия и так далее. Вместе с тем возьмите ситуацию, скажем, в европейской интеграции Грузии. Еще недавно нам все говорили, что грузины точно подписывают соглашение. Приехал еврокомиссар, г-н Фюлле, и сказал: ну, ребята, рано подписывать, пока парафируем. Сама Европа не то что прямо мечтает видеть Ереван и Баку, и Тбилиси прямо завтра своими членами. Это все не так. Сама Европа переживает далеко не лучшие финансовые, экономические времена. Помимо этого есть проблема кризиса в самой европейской интеграции. С одной стороны вроде бы интеграция, а с другой стороны Каталония хочет независимости, в Шотландии есть сепаратистское движение, в Бельгии тоже там всякие возникают проблемы. Поэтому считать, что Европа прямо жаждет принять к себе и все проблемы вдруг начать решать, это тоже перебор. Вот Европа мечтает сейчас решить карабахский конфликт. Что, у Европы есть план какой-то, альтернативно обновленный Мадридскими принципами? Что, есть у Европы сила какая-то миротворческая, чтобы она завтра была готова встать в Карабахе, например? Что, если Европа будет дружить с Арменией, с Азербайджаном не будет? Скажет, энергетика нам вообще неинтересна азербайджанская, будем Армению любить? Но ведь не будет этого выбора, поэтому и с той и с другой стороны много очень эмоций, а вот спокойного разговора нет. Я думаю, что такая потребность есть сегодня – устаканить эту ненужную эмоциональную составляющую.
Эмма ГАБРИЕЛЯН
«Первое из них – не начинать войну в Карабахе …»
Уважаемая интервьюер Габриелян, не «в» Карабахе, а «против» Карабаха.
Разницу никто не отменял.
«Россия не может мирить дерущихся соседей …»
А что Вы хотели услышать — уровень Ваших вопросов предопределяет уровень ответов на них.
Таково непреложное правило журналистики.