Создать собственные языковые реалии
Перевод, в широком смысле, взаимная адаптация информации, ценностей во время общения отдельных лиц или групп людей. Вероятно, и с вами случалось, когда вы очень хорошо знаете язык, но общаясь с плохо говорящим, независимо от вас начинаете выражаться неграмотно. Или, могу сказать из собственного опыта: проводя интервью, примерно на 5-7 минуте я невольно начинаю использовать лексику и фразы моего собеседника. Часто это «заражение» является выражением подсознательного стремления понять и быть понятым.
Конечно, бывает и так, что люди или народы общаются друг с другом и остаются замкнутыми друг для друга. Такой случай описал Левон Тер-Петросян в своей книге «Крестоносцы и армяне». «В течение примерно двухсотлетнего сосуществования (в течение крестоносных походов – А.А.) ни один письменный памятник не был переведен с арабского на латинский и наоборот. В этом смысле латинский Восток существенно отличается от Испании и Сицилии, где переводческое движение получило важнейшее значение в деле передачи Европе достижений мусульманской мысли. Таким образом, крестоносные походы, вопреки привлеченному к ним огромному вниманию, с точки зрения исторической перспективы сыграли несущественную роль в судьбе и Европы, и Востока».
Армяне, к счастью, ни в упомянутый период, ни до этого или потом не имели проблем с «замкнутостью». В современной Армении проблема за эти 20 лет возникла (уверен, временно) потому, что до этого несколько десятилетий, если не полтора века, культура и политика преподносились нам из «центра», не только на русском языке, но и посредством русских языковых реалий, преломляясь через русскую культуру. Этого больше не произойдет, независимо от всех «таможенных историй»: даже при большом желании Россия сегодня не имеет таких материальных и цивилизационных ресурсов. Так что у нас нет альтернативы для развития армянского языка, освоения «чужих текстов» на нашем языке, посредством наших культурных реалий.
Читайте также
Но пока что люди моего поколения живут стереотипами «центра», независимо от наличия у них русского или армянского образования. Приведу обычный пример. Русский перевод американских фильмов для нас более органичен, чем армянский. И наоборот, армянский дубляж «Кавказской пленницы» или «Золотого теленка» в советские годы для нас столь же приемлемы, сколько их оригиналы. Вероятно, здесь есть вопрос соответствия языковых реалий: товарищ Саахов или Паниковский с тем же успехом могут говорить и на русском, и на армянском. Но Форреста Гампа мы лучше понимаем на русском.
Следовательно, мы должны создать новые, собственные языковые реалии. Это проблема для любого переводчика. Сергей Хоружин, который является одним из переводчиков «Улисса» Джеймса Джойса, в примечаниях пишет: «К счастью, русский язык от киевских и болгарских истоков до начала символизма и уличного диалекта XX века (период Джойса – А.А.) своим многообразием может сравниться со всеми новыми европейскими языками».
Дело в том, что Джойс в одной из глав своей книги («Быки солнца»), кроме всего прочего, показывал эволюцию языка, и эту часть он написал на английском разных периодов времени. Можем добавить, что армянский тоже имеет аналогичную богатую историю, и ярким доказательством этого является перевод этого же произведения Самвела Мкртчяна. Прекрасно, что один из наиболее известных романов прошлого века существует на армянском языке. То есть, мир Джойса нашел свое армянское отражение. Это столь же важно, сколько и создание системы армянских терминов в различных науках, что у нас не так уж и развито во многих сферах. Одним словом, переводить, переводить, переводить – во всех смыслах этого слова.
Но без пуристических крайностей. Например, один из читателей, прочитавших мой предыдущий материал, предлагает слово «текст» заменить армянским вариантом «груцюн» («запись, письмо»). Сомнительно. Если я, например, напишу «запись газового договора», то 90 процентов читателей «Аравот» не поймут меня.
Арам АБРАМЯН
