Знакомая история о том, как борцы с инквизицией с течением времени сами становятся инквизиторами
«Эти секты заполонили Армению. Это все европейцы навязали их нам на шею. Их всех надо сжечь». Вот стандартная реакция, которую я слышу на улице, читаю на сайтах, когда речь идет о свободе совести. И, вероятно, эта публикация также удостоится подобной реакции. Хочу просто напомнить, что идея «посылать на костер» не особо свежа и оригинальна, в то время как норма свободы совести закреплена в Конституции Республики Армения. Когда и почему возникла такая идея – это весьма поучительная история.
Впервые о свободе совести начали говорить в период Реформации, то есть, в XVI веке. «Нельзя оказывать давление на еретиков и преследовать с помощью внешней силы, с ними можно бороться только с помощью Божьего Слова. Поскольку раскольничество явление духовное, его невозможно уничтожить земным огнем или смыть земной водой», – пишет Мартин Лютер в начале своей реформистской карьеры. Это к сведению представителей нашего духовенства, которые сегодня постоянно просят у государства вмешаться в борьбу с сектами. Даже предлагают создать религиозную полицию. Потому что не могут бороться с сектами Божьим Словом.
Лютер отклонился от объявленных им же принципов. Как любой демократ, «полудемократ» или реформатор, Лютер начал хорошо, но продолжил намного хуже. Это нам хорошо известное явление: «демократы» приходят к власти, заявляют, что теперь настанет абсолютная свобода, но спустя 2-3 года начинают делать оговорки: «Мы, в общем-то, демократы, но наши оппоненты совсем обнаглели, и мы вынуждены…», и т.д. В том же духе Лютер начал различать «идеологических противников», которых, конечно, не надо сжигать на костре, и «мятежников» (говоря на современном языке – «организаторов массовых беспорядков»), которых, пожалуй, стоит подвергать преследованиям.
Читайте также
Решительный шаг в этом направлении совершил Жан Кальвин: по его приказу (юридически – по приговору суда Женевского магистрата) в 1553 году на костре сожгли испанского врача и естествоиспытателя Мигеля Сервета, который не был согласен с некоторыми положениями кальвинизма. Кстати, если сегодня некоторые люди в Армении думают, что кальвинизм слишком либеральная религия, почти атеистическая, они заблуждаются. В своей классической форме это направление более «тоталитарно», чем другие христианские учения (наше – в особенности), потому что в отличие от последних, пытается в очень жесткой форме регулировать личную жизнь и трудовую деятельность человека. Не случайно, что недавно в Армении какая-то протестантская секта «низвергала» огонь на головы людей от «имени Бога».
Итак, Жан Кальвин был первым, кто борясь против католической инквизиции и костров, заменил их своей собственной, протестантской инквизицией и кострами. Тоже очень знакомая история. «Младокальвинисты» приветствовали эту месть, кто-то даже сочинил по поводу данного смертного приговора «духовный гимн», но Европа отреагировала на это довольно холодно. Как впоследствии писал Вольтер, этот один костер произвел большее впечатление, чем сотни костров католиков.
Именни после этих событий, не в современном Брюсселе или Страсбурге, как думают некоторые («что это хотят навязать нам на шею?»), а в Европе середины XVI века передовые люди, причем глубоко, искренне верующие люди задумались об истинной свободе совести. Потому что как тогда, так и сейчас. единственно разумным решением являляется предоставление людям этой свободы.
После казни Сервета, чувствуя недовольство мыслящих людей, Кальвину ничего другого не оставалось, как начать оправдываться, и он опубликовал труд, который назывался: «Защита истинной Веры и Святой Троицы от ужасных заблуждений Сервета». Интересно, что, пытаясь сбросить с себя личную ответственность за смертную казнь, под этим трудом он заставил подписаться всех членов Женевского магистрата (так сказать – «офиса Кальвина»). А содержание этого труда было простым: сожгли – правильно и сделали, мало ему еще, и все что сделали – сделали во славу Божью.
На это кто-то должен был ответить. Известные авторитеты, каковыми были Мишель Монтень и Эразм Роттердамский, несмотря на то, что явно не одобряли деятельность Кальвина, молчали, не хотели втягиваться в публичные споры. И в роли критика выступил их единомышленник Себастьян Кастеллио, который и считается первым идеологом свободы совести. Его памфлет назывался «Следует ли преследовать еретиков?».
Суждения Кастеллио были очень простыми и логичными. Есть ли в святом Писании какое-либо слово о еретиках? Нет, в Библии говотится о богохульниках, которых надо наказывать. Но разве относятся к богохульникам католики, протестанты и баптисты, которые убивают друг друга обвиняя в ереси? Вовсе нет, все они верующие люди, просто верят каждый по-своему. Разве турки, евреи, язычники – богохульники? Нет, у них свои боги. Почему вы уверены, что единственно верным является учение, которые исповедуете вы сами?
«Следовательно, единственная причина, почему мы называем человека еретиком, заключается в том, что он не согласен с нашим мнением, – заключает Кастеллио и добавляет, – Люди настолько убеждены в своем собственном мнении или, скорее, в его непогрешимости, что высокомерно презирают мнения других; из этого высокомерия возникают жестокость и преследования». Согласно теологу, государство вообще не может вмешиваться в эти дела и считать преступлением то или иное религиозное убеждение. Государство должно требовать только выполнения своих законов. Кесарю – Кесарево, Богу – Богово.
Согласятся ли с этими рассуждениями Кастеллио представители современного армянского духовенства и граждане, выражающие недовольство «заполонившими сектами»? Вряд ли.
Скажу больше: в последующие века, во всех странах во все времена люди, думающие как Эразм, Монтень или Кастеллио, всегда пребывают в меньшинстве. Именно в этом, вероятно, причина того, что непоследовательный реформатор Лютер и имевший склонность к тирании Кальвин оставили намного больший, важный след в истории, чем последовательно защищавший гуманизм и свободу Себастьян Кастелио. Дальнейшее развитие истории предоставило множество других примеров подобной несправедливости.
Конечно, свобода совести – более широкое понятие, чем свобода религиозных убеждений. Эта тема потребует, по меньшей мере, еще одной статьи.
Арам АБРАМЯН
