В рамках цикла передач «Лицом к лицу» онлайн-газеты «Аравот» в эфире тему обсуждают депутат НС РА Карине Ачемян и директор Армянского института по международным вопросам и безопасности Степан Сафарян.
Арам Абрамян: – Мы довольно долго жили и в Советской, и в независимой Армении. Вам нравится, как мы все это время поминали 24 апреля?
Карине Ачемян: – Прежде всего, странен сам вопрос. Нет такого вопроса – нравится или не нравится. Я с детства участвовала в этих церемониях, мои отец и мать относились ко всему этому очень серьезно. Наши перебрались сюда из Вана, из 11 детей в живых остался только мой дед, и все 11 детей были мальчиками. Много лет я думаю о поездке в Ван, но не могу что-то в себе преодолеть. Хочу сказать, что у нас были потери, я понимаю, что это традиция, что в детях это надо сеять с детства, не скорбеть весь год, или жить в трауре, а в этот день обязательно почтить память. Хотя не только в этот день, мы и тогда, в советские годы, и сейчас говорим об этом, а в этом году еще больше, потому что 100-летие. Конечно, в жизни многое изменилось, и из-за свободы слова, свободы действий люди уже с некоторым цинизмом относятся ко всему, это оставило свой отпечаток и на этом дне.
Читайте также
А.А.: – Понятно, что 24 апреля надо идти в Цицернакаберд, но с какими словами, с какими чувствами, с комплексом жертвы, или с гордостью? И чем мы гордимся? Тем, что сопротивлялись, или тем, что нас вырезали?
Степан Сафарян: – Знаете, в действительности все смешалось, я имею в виду чувства. Наверное, каждый человек сам пытается понять, что он чувствует, когда в разные годы поднимается к Цицернакаберду. Скажу так: это похоже и на день поминовения усопших, точно так, как мы посещаем могилы наших родных, а этот день посвящен нашим братьям, предкам, родным, не имеющим своих могил. Обязательно есть некоторый элемент скорби. Но помню и с детства, будь то в период Советской Армении, или независимой Армении, это была и политическая акция, заявлялось об этом, или не заявлялось, ты хотел быть частицей нации во время этой акции протеста. Конечно, Геноцид – это боль, Геноцид – это, должен сказать, также и бесчестье, потому что не всякий народ подвергся этому злодеянию, и здесь тоже, естественно, нам есть о чем подумать. Я не хочу слишком сильно углубляться в историю, обсуждать ошибки или неблагоприятные процессы, которые стали развиваться иначе и потянули нас за собой.
К.А.: – Пребывать в статусе жертвы не столь уж и положительно.
С.С: – Да. Я, наверное, обобщу, так как хочу также ответить на первый вопрос. Культура скорби, поскольку мы сказали, в чем все это проявляется – и в поминовении, и в самой жизни, и в сопротивлении, и может в размышлениях внутри себя об ошибках.
А. А.: – Попробуйте только заговорить про ошибки, вы прекрасно знаете, что произойдет…
С. С.: – Меня это не ужасает. Я думаю, что и наше общество постепенно раскрывается, и будущее поведет именно по пути такого плюрализма мнений и многоголосия. Но культура скорби, скажем ради справедливости, исказилась не именно сейчас и не исказилась только в связи поминовением Геноцида или 100-летием, точно так же, как мы исказили установление простых надгробий – мавзолеи и так далее…
А. А.: – В связи со 100-летием, должно ли отличаться нынешнее 24 апреля от других, и чем?
К. А.: – Конечно же, должно отличаться. Я считаю, что эта программа мероприятий, декларация, открытие Дома-музея Комитаса, проведение большого форума именно 22-23 числа, и в целом весь этот, процесс подготовлен весьма грамотно, целый комплекс продуманных мероприятий. И если все будет осуществлено правильно, конечно, все будет уместно, потому что нам есть что говорить и донести свое слово до места. Конечно же, этот день должен отличаться, так как это 100-летие, и будет много гостей из-за рубежа, и сверхзадача не том, чтобы собрать их всех, а в том, чтобы Геноцид армян был наконец-таки признан.
