Маленькая Карине еще не ходит в школу, она каждый день четко по режиму пьет лекарства, никогда не забывает часы их приема. Карине знает, что принимает витамины, чтобы вырасти здоровой. Но это не витамины, а антиретровирусные препараты для ослабления воздействия ВИЧ (вируса иммунодефицита человека) на организм. Маленькая девочка даже не знает, что такое ВИЧ, не знает, что эти лекарства она должна пить всю жизнь. Девочка никогда не забывает и часы, когда лекарства принимает мама. Каждый день напоминает матери: «Мам, время пить витамины, сейчас принесу, выпей». Мама Карине тоже принимает эти препараты, у нее ВИЧ. В беседе с нами Гоар рассказала, что вторая дочь – Карине, уже родилась с ВИЧ, у нее тоже длительное время был ВИЧ, но она не знала об этом: тогда она даже не знала, что такое ВИЧ. Гоар говорит, что муж скрыл от нее, что у него ВИЧ, причем он всегда прилежно пил свои лекарства, но жене лгал, что якобы пьет витамины. «Я ничего не подозревала, не представляла, что человек может быть таким негодяем в отношении своей жены и детей. Сейчас могу сказать: он нарочно заразил. Благодарю Бога, что у старшей дочери нет вируса, и она здорова», – рассказывает Гоар.
Можно сказать, Гоар с первого года замужества не видела и не чувствовала ничего хорошего, говорит, что ко всему приспособилась. К тому, что муж сутками не приходил домой по ночам, верила словам мужа, что якобы он очень занят делами, работал в столице и часто не мог возвратиться домой – в деревню, к жене, семье. А когда жена спрашивала у свекрови, где сын, следовал ответ: «Работает, чего устраиваешь из-за этого историю».
Во время первой беременности свекровь и муж решили отправить Гоар домой к родителям, объяснив, что они несколько месяцев вместе должны работать в Ереване, но когда вернутся в деревню, привезут и Гоар. «Когда старшая родилась, я была еще у родителей, спустя несколько месяцев приехала свекровь и забрала меня обратно в деревню, а муж не приехал, его не интересовали ни я, ни ребенок. Когда муж звонил по городскому телефону, свекровь не разрешала, чтобы я с ним говорила, говорила она, до меня очередь не доходила. Свекровь и свекор говорили: да зачем тебе муж, живи себе. Поедешь к нему – станешь лишней обузой, будут лишние затраты на вас, зря не обременяй парня. Муж был пьяницей, однажды пришел домой, забрал мое золото, продал и пропил. Я не могла сопротивляться. Кроме этого, такие сказки рассказывал, мог утром прийти с букетом цветов, чтобы закрыть мне рот, чтобы я растаяла и не расспрашивала, где он пропадает целыми днями».
Во время второй беременности Гоар решила поехать в Ереван, чтобы жить с мужем. Хотя свекровь и муж были против этого решения, Гоар отправилась в Ереван. А муж устроил беременную жену и маленькую дочь в полуразрушенной комнате, где не было элементарных санитарных условий, а он, как раньше, целыми днями не навещал семью, приходил только тогда, когда надо было поменять одежду: «Приходил, оставлял 500 драмов, и мы должны были на эти деньги жить всю неделю. Как только пыталась интересоваться, где ты, что ты делаешь, он начинал ругаться, обвинять меня в чем-то, говорил – не сглазь, не каркай».
Читайте также
Затем эта молодая женщина выясняет, что у мужа есть любовница, и он потому не приходит домой: «Во время беременности я перенесла страшный стресс, не знала, что делать, не хотела разводиться, думала, что скоро все уладится, и потом… Я не для того выходила замуж, чтобы разводиться, хотела, чтобы мы были такими же любящими и уважающими друг друга супругами, как мои родители, чтобы была мирная семья. Но моя семья оказалась прямой противоположностью».
После рождения Карине муж Гоар не изменился, ему было все равно, что жена или ребенок находятся в больнице, он по-прежнему не стремился быть рядом с ними, еще и избивал на глазах у детей. В какой-то период Гоар начала быстро худеть, резко ухудшилось зрение, появились другие проблемы со здоровьем: «Не могла встать с постели, чтобы что-то приготовить для детей, младшая плакала от голода, я не могла двигаться, подойти к ней, не могла поменять белье. Дети плакали, просили – вставай, мама. Но у мамы сил не было, чтобы встать».
Гоар вынужденно попросила мужа, чтобы он отвел ее к врачу. «Бедная девочка, тебе осталось жить примерно 5 лет, у тебя уже 8-10 лет ВИЧ», – сообщил ей горькую весть врач. Услышав эти слова, Гоар потеряла сознание. Потом стало плохо младшей дочери, и выяснилось, что и у Карине, которая тогда только-только начала разговаривать, тоже ВИЧ. «Врач посмотрел на мужа и спросил: почему она не знает о тебе? Было страшно, не нахожу слов описать мои переживания. После всего этого он снова днями не приходил домой, а если приходил, то чтобы избить. Я спрашивала, как ты мог так с нами поступить, а он снова начинал меня, больную, беспощадно избивать на глазах у детей. Мне говорил – стерва, чего орешь, заткнись».
Потом состояние Гоар настолько ухудшилось, что ее и маленькую Карине госпитализировали, и даже тогда муж, заразивший жену и ребенка ВИЧ-инфекцией, не интересовался их состоянием. Выздоровев, Гоар с детьми короткое время жила в полуразрушенной комнате, найденной мужем, в это время отчаявшаяся женщина пыталась закончить жизнь самоубийством: «Но в этот момент увидела умоляющие и испуганные глаза дочерей, и отказалась от своей мысли. Поняла, что если я не буду рядом с ними, они останутся одни».
Гоар наивно подумала, что свекровь, как женщина, поймет ее, и вернулась в село. Свекровь и свекор уже знали о том, что у Гоар и внучки ВИЧ. Увидев Гоар, свекровь сказала: «Мне противно от тебя, уходи из нашего дома, тебе нет здесь места». «Она вручила мне в руки все наши пожитки и отправила домой к моему отцу. Свекровь давно знала о болезни своего сына, они это скрывали. Когда я подсчитываю отмеченный врачом срок, сколько лет этот вирус жил в моем организме, получается, что у него был ВИЧ до моего замужества. Мало того, что меня выгнали из дома, всем сказали – у нее рак, нам такая невестка не нужна. В этой семье я всегда чувствовала себя угнетенной, меня не считали за человека, и я там была как ненужный предмет», – рассказывает Гоар, порой прерывая свои слова, чтобы утереть душившие ее слезы, а затем снова продолжает свой рассказ: «Муж решил развестись. Я и дети остались без дома. Всего лишили, и детей моих лишили отцовского дома».
Гоар о своей болезни никому не рассказывает, уверена, что если узнают, то от нее отвернутся: говорит, что в нашем обществе многие считают ВИЧ позорной болезнью, что могут поговорить с таким больным и заразиться: «Не могу открыто рассказать о себе, зная окружающих людей, уже знаю их отношение».
Из села Гоар вернулась в Ереван, к родителям, сейчас с детьми живет в маленькой съемной квартире, работает, мало зарабатывает, хватает на плату за квартиру и коммунальные услуги: «Нам нужно хорошее питание, не могу обеспечить, денег не хватает, дети говорят — мама, это хочу, то хочу, и если не могу покупать то, что они хотят, от этого чувствую себя еще хуже. Младшая, как только видит меня грустной, говорит: «Вырасту, стану врачом, чтобы всех вылечить, первой вылечу тебя. Но старшая дочь порой становится замкнутой, часами не говорит. Она все помнит, как ее отец бил меня, как бабушка выгоняла нас из дома».
Гоар говорит, что рядом с ней появились добрые люди, можно сказать, спасли ее. Теперь она знает, что от антиретровирусных таблеток, которые она пьет с дочкой, им становится лучше, они «подавляют» вирус.
P.S. Материал подготовлен при содействии Группы быстрого реагирования общественной организации «Общество без насилия».
А разве нельзя мерзавца-мужа наказать? Хотя бы привлечь к ответственности за заражение ВИЧ? Ну и алименты на детей и заражённую жену взыскать? Ну жена безответная овца (кто ещё всё мог терпеть, если не овца?), но ведь ксть же какие-то общественные организации? Ведь мерзавец может продолжать заражать других людей.И свекровь, знавшую о болезни сына и смолчавшую, можно привлечь как соучастницу преступления — пусть хотя бы понесёт материальную ответственность: можно заставить её продать дом, купить себе мЕньшее жильё, обеспечив пострадавших в том числе от её деяний невестку и внучку жильём.
А вообще удивляюсь, как иные женщины позволяют вытирать об себя ноги.Кто этих женщин воспитывал? И до каких пор общество будет мириться с наличием как мерзавцев (вроде её мужа), так и бессловесных овец (вроде героини статьи)?