А потом говорим, что нет авторитетов
В Армении нет независимого общественного органа, нет и таких деятелей и представителей интеллигенции, чье мнение было бы авторитетным для всех слоев населения и политических сил. Обычно с той или другой стороны звучат обвинения, что эти люди плохие, продажные, дискредитированные, у нас нет интеллигенции и так далее. Основная причина, по моему мнению, заключается в том, что за 25 лет независимости Армении мы не щадили друг друга: как только мы видели, что кто-то приобретает хотя бы небольшой, пусть даже относительный авторитет, сразу же делали все, чтобы «найти грязь» на этом человеке. И поскольку на нашей планете нет таких смертных, в адрес которых нельзя было бы сказать чего-либо негативного, основанного на ревности, зависти, недобросовестной конкуренции, то критерием оценок становятся реальные или придуманные истории, а слова и мысли людей обесцениваются.
Кажется, что в новейшей истории у нас нет более значимых деятелей искусства, чем Тигран Мансурян и Грант Матевосян. Но когда они в 1996 году вели пропаганду в пользу Левона Тер-Петросяна, этих людей осмеивали, охаивали, навешивали ярлыки, считая их «продавшимися». То есть, они не пользовались безоговорочным авторитетом, граждане не говорили: если люди искусства такого калибра говорят такое, значит, они что-то знают.
А после 98-го, в рамках «антиваноевской» истерии тяжелые обвинения в адрес Гранта Матевосяна выдвинула талантливая поэтесса Сильва Капутикян, но и ее слово тоже не было безоговорочно авторитетным, и мы не пощадили также и ее. Это естественно: она не пощадила своего коллегу, и ее тоже, в конце концов, не пощадили.
Читайте также
В первых рядах общественных, неполитических деятелей, вероятно, должны стоять представители духовенства. У нас есть прекрасные слуги Господни, конечно, не на самых высоких уровнях. Но и в этой сфере, как бы мы внешне ни соблюдали традиции, в нас вжился определенный цинизм: мы высмеиваем молебен, снисходительность, взаимную любовь. То есть, у нас и здесь нет безоговорочных авторитетов, мы не щадим не только друг друга, но и нашу собственную человеческую суть. Но, вероятно, есть одна проблема, которая в психологии называется «цельность характера».
Если я с Петросом сплетничаю о Погосе, у Петроса есть все основания думать, что я так же поступлю и во время беседы с Погосом. То есть, я больше не воспринимаюсь как единое целое, которое при всех обстоятельствах будет защищать свои принципы, независимо от того, кому что нравится. Спорить, кричать, топать ногами, мне кажется, в данном случае неправильно, это будет означать, что ты «ведешь борьбу на чьей-то стороне». Самое трудное – высказать свое мнение тихо, сдержанно, не оскорбляя никого и не менять его в зависимости от окружения. Мне кажется, наши общественные деятели чрезмерно озабочены тем, кто что скажет и кто что подумает.
Политикам присуще бегать за оценками «внешнего мира», но речь идет о тех, кто должен пользоваться всеобщим, а не «клановым» авторитетом. Вот и получается, что слово людей, не оказавшихся на чьей-либо стороне во время более или менее кризисных ситуаций, абсолютно не авторитетно, и в таких условиях на первый план выступают «демагоги», люди, у которых каждое второе слово «народ».
Если, например, сейчас кто-то скажет, что уважая и приветствуя любую общественную и политическую борьбу, стороны должны воздержаться от шагов, провоцирующих столкновения, это будет рассматриваться как продиктованный кем-то, или же, во всяком случае, не искренний шаг. А сегодня у нас еще не «самая кризисная» ситуация. Как говорят, пусть таким будет наш самый трудный день…
Швейцарский психолог XX века Карл Густав Юнг, который, как известно, изучал символические проявления снов, поехал в Австралию для изучения жизни племен аборигенов. «Вы видите сны?», – спрашивает ученый аборигенов. «Да, – отвечают местные жители, – но наши сны ничего не символизируют, для нашего племени решающее значение имеют сны вождя нашего племени и шамана». Юнг идет к указанным людям, но оказывается, что они тоже уже не считают свои сны «значимыми». Согласно шаману и вождю племени, сейчас (в 1930 годы) надо изучать и комментировать сны прокурора, то есть, английского должностного лица.
А кто наш «сновидец»?
