В 1997 году мне казалось, что с Азербайджаном можно достичь мира – посредством двухсторонних уступок. Может быть, тогда это действительно не исключалось. Но за эти годы мое мнение изменилось: вокруг чего-либо, во всяком случае, при ныне нынешнем руководстве Азербайджана, с соседним государством договориться невозможно. Не представляю какую-либо мирную программу, независимо от того, насколько она «проармянская» или «пораженческая», которую Азербайджан не нарушит спустя пять минут. Считаю, что так думает 100 процентов населения Арцаха и, наверное, 97 процентов жителей Армении. Двадцать лет назад процент этих пессимистов в Армении был ниже.
Кто-то говорит, что с азербайджанской стороной вообще не надо вести переговоры. Я не придерживаюсь такого мнения: в данном случае альтернативой отказу от переговоров становится широкомасштабная война. Но о чем вести переговоры? Мне кажется, что только о прекращении огня. Как можно дискутировать о том или ином предложении мирного процесса или дорожной карте, когда нет режима прекращения огня, когда почти каждый день гибнут люди? Когда руководство Азербайджана каждый день твердит, что готовится уничтожить нашу страну, когда сегодняшняя стратегическая задача двух соседних государств – уничтожить Армению (в том числе Арцах), не являются ли лицемерием разговоры о какой-либо философии урегулирования? Если даже будут приняты какие-то «принципы», то как их будут реализовывать? Так что, сегодня не будет действовать ни один «принцип».
А самое главное то, что совершенно бессмысленно просить у кого-либо справедливости – сопредседателей Минской группы, русских, американцев. Все, кто призывает «стороны» к сдержанности, прекрасно знают, кто и почему обостряет ситуацию. Но так как их абсолютно не интересует мир, они заняты своими играми, ограничиваясь формальными соболезнованиями семьям погибших, не следует не только ожидать от кого-то безопасности, но и кого-то обвинять: и мы на их месте поступали бы точно так же. Просто необходимо учесть, что мы живем в условиях войны: это не широкомасштабная, но настоящая война. И в этой войне никто вместо нас воевать не будет: нас не защитят ни «русские», ни Запад.
Читайте также
Но военное положение вовсе не предполагает ограничений свободы – во имя «ложного» сплочения. Наоборот, какое-либо незаконное ограничение воли нашего народа нас делает еще более слабыми. Переформулировав слова великого поэта, можно сказать: наша безопасность в нашей свободе.
