Недавно один из моих друзей сказал мне: а ты считаешь случайным, что такие люди как ты и я – не нужны этому государству? Я не согласился, говоря, что все мы нужны, пекари на своем месте, врачи, преподаватели, журналисты – на своем. И вовсе не обязательно, чтобы на плечах у нас были какие-то погоны. Особенно сейчас, когда ожидается, что противник предпримет новое, более крупное наступление, лично я считаю, что приношу пользу государству своей работой. Но если будет нужно, я готов сделать все, пока не исчезнет очевидная (слишком очевидная) угроза войны. Знаю, что многие (особенно в виртуальном пространстве и особенно не живущие в Армении) не согласятся со мной, они начнут называть имена правителей и богатых, которые им (и мне) не нравятся, и говорить: «Я не хочу иметь никаких дел со страной этих». Я понимаю, и не собираюсь спорить, просто каждый идет своим путем.
Некоторые из тех, кто эмигрировал за эти последние 20 лет, во время четырехдневной войны вернулись, чтобы воевать. Они были готовы погибнуть на фронте, но не готовы жить в своей несовершенной родине. Почему? Я думаю, что объяснение этому простое. Находясь в окопах, они видят Армянское государство, в других местах они не видят никакого государства. Они видят высокомерных, невежественных, оторванных от реальности чиновников, и видеть каждый день перед глазами этих «персонажей», намного более тяжкое испытание, чем воевать несколько дней или даже несколько недель против врага. И это тоже я понимаю, и не собираюсь в этом вопросе (и в любом другом) выступать в роли судьи.
Просто мне кажется, что в настоящий момент окопы проходят не только в Талише или Гадруте. Войны 21-го века ведутся в экономиках, а в широком смысле, в сфере культуры, в сознании людей. Если умы людей остаются пустыми и невозделанными, то такой же будет и земля, а если такой будет земля, то боюсь, что то же самое будет твориться на позициях и в окопах. Все взаимосвязано. В конце концов, «позиции» или «земля» не являются самоцелью, единственная и высшая цель – это живущий на этой земле Человек, который сегодня стоит перед угрозой уничтожения и геноцида.
Сто лет назад мы не смогли противостоять планам той же этнической группы, совершаемым теми же методами, потому что мы не имели государства и армии, сейчас худо-бедно, но имеем. Я, например, когда говорю или пишу какое-то слово, сначала думаю, усилит или ослабит оно состояние армии, государства. Велик, конечно, соблазн приобрести популярность «крутого парня, режущего правду». Но оставим эти соблазны для более молодых.
