Голос Америки. После возникновения темы влияния России на президентские выборы в Соединенных Штатах Москва и ее действия на мировой арене стали одним из серьезных факторов президентской кампании.
Кандидат от республиканцев Дональд Трамп сделал сразу несколько заявлений и комментариев, которые противоречат как внешнеполитической позиции Соединенных Штатов, так и точке зрения самой Республиканской партии: в частности, во время теледебатов на канале ABC, отвечая на вопрос о том, готов ли он признать Крым российским для объединения усилий с Москвой в борьбе с ИГИЛ, Трамп заметил, что «если у нас будут хорошие отношения с Россией, и она поможет нам избавиться от ИГ, честно говоря, тут идет речь об огромных деньгах и множестве жизней, это будет позитивная вещь, а не негативная». Более того, по мнению Трампа, «жители Крыма предпочли бы быть с Россией, а не там, где они были раньше».
Также Дональд Трамп оказался как бы не в курсе того, о чем говорят данные исследовательских групп и публикации серьезных мировых медиа — что российские солдаты воюют на востоке Украины. Позже он попытался исправить эффект от сказанной им фразы, что Владимир Путин «не собирается входить в Украину», но ее услышали и оппоненты Трампа, и политики в Европе.
Хиллари Клинтон, напротив, взяла в своей кампании жесткую линию в отношении России – руководитель ее избирательного штаба обвинил российских хакеров, связанных с государством, во взломе серверов Демократической партии, а сама Хиллари Клинтон заявила, что ее оппонент Трамп «выказывает беспокоящую готовность поддерживать Путина».
Читайте также
Газета Washington Post 27 июля опубликовала статью «Как Клинтон сделала демократов антироссийской партией», в которой был дан прогноз, что экс-госсекретарю США в случае избрания президентом придется следовать той критике России, которую она высказывает сейчас.
Однако до января будущего года Москве по-прежнему придется иметь дело с Бараком Обамой – президент будет исполнять свои обязанности в полной мере до вступления в должность нового главы государства. Какими будут эти полгода, когда время отнюдь не стоит на месте, «горячие точки» в Сирии и Украине не собираются остывать, на Дальнем Востоке нарастает напряжение между Китаем и его соседями, а мировая экономика находится не в лучшем состоянии? На вопросы «Голоса Америки» об отношениях Вашингтона и Москвы в ближайшие шесть месяцев отвечает известный российский политолог, автор книги «Россия Путина» Лилия Шевцова.
Данила Гальперович: Чего Россия, по-вашему, хочет добиться от США в оставшиеся месяцы президентства Барака Обамы?
Лилия Шевцова: Давайте поставим эту проблему в контекст российской повестки дня и в контекст нынешнего состояния «коллективного Запада». Мне представляется, что Кремль сейчас отчаянно пытается выйти из состояния «гибридного» противостояния с Западом, которое стало результатом «крымнашизма» и войны с Украиной, и привело к западным санкциям. Задача Москвы – найти новый баланс сдерживания Запада и диалога с ним. Этот баланс должен будет с одной стороны, обеспечить «закрытие» России от западного влияния и ее право на сферы влияния в Евразии – как минимум. С другой, обеспечить личную интеграцию российской элиты в Запад и возможность использовать Запад в целях выживания системы власти в России. Конфронтация? Вторая «холодная война» с Западом? Да ни в коем случае! Кремль не хочет войны и боится большей изоляции. Изоляция исключает возможность играть роль великой державы, что требует сидеть с Западом за одним столом. А имитация столкновений с западными истребителями и попытки напугать Швецию подлодками – это кремлевская тактика «принуждения к любви», которая до сих пор была весьма успешной.
Д.Г.: Но сам Запад – насколько он может и готов действовать в русле этих желаний России?
Л.Ш.: Если речь идет о состоянии «коллективного Запада», включая и США, то либеральное сообщество оказалось в состоянии кризиса, весьма тяжелого и системного. Он продолжается со времен 2008 года, и заключается в том, что западные институты не могут ответить на новые вызовы, в том числе глобализацию, открытые границы, миграцию, выход на сцену нового поколения, и прочее. Причина – в «захвате» политических институтов узкими группами и интересов, связанных с бизнесом и финансами; потеря нормативного измерения; размывание моральных и этических табу, как результат отсутствия идеологического оппонента и интеграции в западное общество авторитарных элит, импортирующих коррупцию. Возьмите нынешний Лондон, который уже некоторые называют «Лондонград» – это один из примеров смешивания, соединения коррупционных денег и до недавнего времени самой развитой демократии с самой развитой судебной системой.
Д.Г.: Как это все влияет именно на отношения Вашингтона и Москвы?
Л.Ш.: Этот контекст, конечно, влияет на российско-американские отношения на этапе завершения президентства Обамы, создавая для них вязкое поле. Запад не хочет конфронтации, имея столько своих проблем. Москва также не может этого хотеть, заползая в собственный кризис. Ни Вашингтон, ни Москва не хотят сегодня обострения отношений, и тем более конфронтации. Оба лидера пытаются уходить от чрезмерно агрессивной риторики. Либо – в случае с Путиным – он ограничивается традиционным «меню», пытаясь его микшировать. Обама же – как говорит последний случай возможной российской хакерской атаки на серверы Демпартии (как говорил сам Обама, до этого было немало российских хакерских атак на серверы американских государственных учреждений), пытается найти самые мягкие фразы в отношении Москвы.
Д.Г.: Но Хиллари Клинтон, похоже, не стремится поддерживать то, что вы назвали «мягкими фразами». Как при таком настроении кандидата от своей партии Барак Обама будет выстраивать линию отношений с Владимиром Путиным?
Л.Ш.: Обама уж точно не хочет уходить, оставляя конфликт с Россией в качестве своего наследства. Он пытается найти пути микширования противоречий с Москвой и использовать Москву, как в случае с договором по Ирану, в качестве если не партнера, то участника диалога для нейтрализации сирийского кризиса. Отсюда и тактический альянс, который он предложил Путину через Джона Керри. Обама, конечно, понимает, что найти выход из необъявленной войны на Донбассе тоже не удастся, и будет пытаться либо заставить Киев пойти на хотя бы имитационную подготовку к выборам на Донбассе, либо сохранять имитацию перемирия – несмотря на усиление военных действий в Донбассе. Словом, Обама не хочет перечеркнуть свой имидж «Президента Мира», который придает ему Нобелевская премия. Он не хочет стать лидером, который оставляет после себя открытые конфликты. Он, не имея возможности их разрешить, хочет их завуалировать, затушевать, покрыть пленкой сиюминутных согласований.
Д.Г.: А как этим может воспользоваться Кремль – и вообще, сможет ли?
Л.Ш.: Путин явно осуществляет «двойной подход», «dual track», как говорят в Вашингтоне. С одной стороны, с какой ему стати идти на серьёзные договоренности с Обамой, если тот уходит, предлагая лишь тактические сделки (как в случае с Сирией)? Но с другой, Путин попытается использовать «принуждение к любви» для того, чтобы заставить Обаму пойти на большие уступки и их застолбить. В первую очередь по Сирии и Украине; по вопросу дальнейшей активизации присутствия НАТО на Балтике и Средиземном море. Но есть и еще более важная задача – смягчить позицию администрации по вопросам санкций и заставить ее отказаться от дальнейшего их ужесточения. Для Кремля важно заставить Обаму сузить поле маневра для будущей администрации. Особенно в случае, если в Белый Дом придет Хилари Клинтон. Но в случае с Россией всегда вмешивается один фактор: закон непреднамеренных обстоятельств. «Хотели, как лучше…», как говорил премьер Черномырдин. Любое действие Кремля в последнее время ведет к последствиям, которые не были просчитаны, и ведут к результатам, которые только ухудшают положение игрока. Самый яркий пример – попытка остановить НАТО через аннексию Крыма и войну с Украиной. Результат – НАТО вывели из спячки.
Д.Г.: Как можно подытожить ваш анализ предстоящих шести месяцев?
Л.Ш.: Мы видим паузу, которую оба лидера будут пытаться использовать для продвижения своих не совпадающих целей. Обама – для обеспечения относительно бесконфликтного наследства в ситуации, когда он мало в чем преуспел во внешней политике. Путин будет пытаться поставить Америку в ситуацию, когда она должна быть заинтересована в диалоге и новых сделках. Учтем и то, что российско-американские отношения для Америки не являются ключевыми. Они сейчас выведены на уровень внимания Вашингтона искусственно – «битьем стекол» со стороны Москвы. Да и для России сейчас, по крайней мере, более важны отношения с Германией – пока в Белый дом не пришел более решительный президент.