Если я ошибусь и произнесу слово «гендер», это будет означать, что я «сорвал грант» и побуждаю все армянство стать гомосексуалистами. Если я ошибусь и произнесу словосочетание «семейное насилие», значит, я присоединился к плетущемуся против армянского народа «жидо-масонскому заговору» и хочу разрушить все армянские семьи, в частности, хочу, чтобы армянских детей отбирали у их родителей.
Но давайте на миг отвлечемся от «европейцев» и грантов и ответим на один простой вопрос – правильное ли дело семейное насилие, или нет? Мне кажется, это неправильно, прежде всего, по той причине, что социальные восприятия человека, начиная со дня рождения (и даже до рождения) формируются в семье. Не только физическое насилие, избиения, но и любое грубое слово, любой недоброжелательный взгляд – это рана, которую мы наносим ребенку. А если мы поднимаем руку на ребенка или кричим на него, это прямой путь для создания психических проблем у наших детей. Мы якобы «воспитываем», но на самом деле таким малодушным методом пытаемся «успокоить самих себя», укрыться от наших собственных проблем.
Семейное насилие, как и любое другое насилие, основано на том пустом убеждении, что он силен, если может заставить других поступать так, как они (эти другие) не хотят, а он (заставляющий) хочет. Потому что он знает, что для других правильнее и лучше, а другие не знают. То есть, применяющий насилие делает это якобы «исходя из интересов» своих жертв.
Максимилиан Волошин писал: «Когда людей хотят сделать добрыми и мудрыми, толерантными и аристократичными, то обязательно приходят к мысли об убийстве их всех. Робеспьер верил в добродетель и создал Террор. Марат верил в справедливость и потому требовал обезглавить 200 тысяч человек». Так что, девиз «все, что мы делаем, делаем для детей», приправленный отцовскими или материнскими пощечинами, лицемерен и циничен.
Читайте также
Если более «неотесанные» наши соотечественники находят, что они имеют право применять семейное насилие (повторяю, не только физическое), что это их личное дело, или, что это «старая армянская традиция», а это значит, что государству здесь есть над чем задуматься. Наше государство – не состоявшееся, бедное, наши чиновники «слабы на искушение» (в смысле денег). Куда уж нашим государственным органам суметь действительно в эффективной форме защитить ребенка, особенно в тех семьях, где есть и социальные проблемы. Но слабость государства никак не оправдывает культуру насилия, которое в некоторых ограниченных умах приобретает некий «геройский вид».
