Я, откровенно говоря, не хотел бы, чтобы Сейран Оганян становился политическим деятелем. Лучше бы он оставался военным: служить можно не только на должности министра. Его заслуги бесспорны, конечно же, в армии были и все еще есть множество недостатков. Каким будет политиком Сейран Оганян, я не знаю. Не используют ли авантюристы его имя для своих, не самых «благородных» целей, сказать трудно. Но сейчас я веду речь об ином.
Как только кто-то входит или возвращается в политику, создает альянс и сообщает о своих притязаниях, против него сразу же начинается «массированная атака». В данном случае, на Сейране Оганяне хотят, в частности, «обломать» события «1 марта» и четырехдневную войну. Причем, те, кто видят в этом исключительно вину генерала, во время пребывания Сейрана Оганяна в должности, насколько я помню, так не считали. Ясно, что сейчас это делается, чтобы ухудшить, подпортить «стартовые условия» этого деятеля.
Но если вы попытаетесь взглянуть более глубоко эти два отличительных события (1 марта и четырехдневную войну), вину за которые время от времени взваливают на ту или иную личность, в зависимости от политической целесообразности, то можно констатировать следующее. Когда нет нормальной государственной системы, и первое лицо страны в любой день может принять решение о расстреле мирных демонстрантов, точно так же в условиях отсутствия эффективной государственной системы армия может быть полностью не готовой к нападению противника. Поиск виновных, конечно же, важное дело, но не в том случае, когда это становится предметом спекуляций и политической пропаганды. Но что еще более важно, добиться того, чтобы подобные случаи не повторялись, то есть создать государственную систему.
Мы все ответственны за неудачи и негативные проявления в нашем государстве, каждый в свою меру. Я, например, часто думаю о том, в чем лично моя недоработка. Я думаю, что я и другие, похожие на меня, не смогли ничего противопоставить восхождению наглых и чванливых личностей по экономической и политической лестнице. В 1990-е годы большинство из них назывались «еркрапа», «воевавшими парнями». Я не знаю, насколько они были «воевавшими», но их «кредо» заключалось в следующем – «какое еще государство, какие права, какой закон, вот мое право», и хватались, условно говоря, за свои маузеры. Позже маска «еркрапа» больше не была нужна, но наглость, как алгоритм жизни, осталась, и не только во власти, но и вообще среди широких общественных масс. Если я не такой, этого еще мало, я должен служить примером для других.
Читайте также
Конечно, подобная рефлексия политикам не свойственна, они являются воплощением непогрешимости.
