Deutsche Welle. 14 января, в заключительный день работы Гайдаровского форума, организованного РАНХиГС, Институтом Гайдара и Ассоциацией инновационных регионов России (АИРР), состоялось несколько дискуссий. Одна из центральных была посвящена торгово-экономическим перспективам России и Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Эксперты сошлись во мнении, что интеграционное объединение пока не может стать конкурентом для уже существующих крупных объединений. Равно как и не представляет для них особого интереса с точки зрения слияния интеграций. Подробнее о причинах — в материале DW.
Новые торговые реалии: глокализация
Мировые торговые отношения сегодня характеризуются новой важной чертой, и эта черта — неопределенность, считает профессор факультета мировой экономики и мировой политики Высшей школы экономики Алексей Портанский. Причин, по которым она появилась, по его словам, несколько: кризис многосторонней торговой системы, последствия мирового экономического кризиса, а также новые обстоятельства – возможный Brexit и избрание президентом США Дональда Трампа.
Последний пункт, по мнению ученого, вносит существенную лепту в фактор неопределенности. Во многом из-за Трампа, декларирующего протекционистские ценности, в мире активизировались разговоры о деглобализации. По мнению Портанского, этот процесс действительно идет, однако одновременно продолжается и глобализация. «Таким образом, становится актуальным термин, введенный еще в 1980-е годы, — глокализация. Это — возникновение и развитие интеграционных процессов в ряде регионов, глобализация в локальном масштабе», — объяснил профессор.
Читайте также
Своего рода проявлениями глокализации являются «центры силы» («глокальные центры»), которые представляют собой межрегиональные торговые соглашения, такие как Транстихоокеанское партнерство, Всестороннее региональное экономическое партнерство и другие. По мнению Портанского, у России есть два пути: пытаться вступить в одно из них или создавать свой «центр силы» на базе ЕАЭС.
Перспективы ЕАЭС
Сам эксперт считает, что больше перспектив у первого пути. «Вливание России в существующий центр более оправдано, поскольку для создания своего формата экономика страны должна выйти из упадка и показать пример небывалого роста, чтобы к ней потянулись. Этот путь более трудный, долгий и не гарантирует успеха», — полагает он. Что касается перспектив ЕАЭС, по его мнению, внутри союза слишком много противоречий, которые мешают ведению переговоров.
С этим согласился модератор встречи, директор Центра исследований международной торговли Александр Кнобель. По его словам, отсутствие у членов ЕАЭС общей стратегии — одно из препятствий для совместного движения вперед. Между тем, таким движением могло бы стать в перспективе вступление ЕАЭС во Всемирную торговую организацию (ВТО), что, в свою очередь, позволило бы реанимировать разговоры об интеграции ЕАЭС и Евросоюза, который членом ВТО является. Впрочем, как отметил Кнобель, в сегодняшних внешнеполитических реалиях последнее маловероятно. Не говоря уже о том, что Евразийский союз не является для ЕС столь важным торговым партнером, как ЕС для него.
Более вероятным, по мнению эксперта, является сопряжение ЕАЭС и Шелкового пути. Однако и здесь есть свои «но». «Для Китая, как и для ЕС, мы тоже менее значимый торговый партнер. Влиять на инфраструктурную стратегию у нас не получится. Так что не надо питать иллюзий по поводу того, насколько проект сопряжения окажется успешным для нас», — отметил Кнобель.
К чему ведет импортозамещение
Говоря о проблемах, тормозящих развитие ЕАЭС, профессор Российской экономической школы, директор по прикладным исследованиям Центра экономических и финансовых исследований и разработок Наталья Волчкова отметила проблемы в экспортно-импортной стратегии членов союза. Во-первых, чрезвычайно низка их экспортная диверсификация. Во-вторых, страны-участницы ЕАЭС создают очень низкую добавленную стоимость. Это, в частности, выражается в том, что доля импорта при производстве экспортных товаров крайне невысока. В России, например, — 9,36 процента.
По словам Волчковой, российская ментальность предполагает отрицательное отношение к импорту. «Но это неверно с точки зрения развития экономики. Импорт – основа для улучшения благосостояния. Исследования показывают, что, если на 10 процентов сократить импорт в защищаемых сегодня отраслях, это вызовет рост цен, падение производства во всех остальных секторах, снижение ВВП, падение благосостояния потребителя, сокращение темпов роста экономики. Компании, импортирующие промежуточный товар, на 20 процентов более производительны, чем не импортирующие», — сообщила она.
Александр Кнобель подтвердил, что опыт протекционистский опыт латиноамериканских стран показывает: «импортозамещение, превращаясь в импортозапрещение, приводит к консервации экономики и технологической отсталости».
«Медовый месяц позади»
Своего рода итоги встречи подвел директор Центра интеграционных исследований Евразийского банка развития Евгений Винокуров. По его словам, за 2 года и 2 недели существования ЕАЭС добился как минимум двух вещей. Это создание общего рынка труда и выстраивание работающих институтов (Высшего евразийского экономического совета, Евразийской экономической комиссии, Евразийского межправительственного совета, Евразийского банка развития и прочих).
Винокуров считает, что сегодня ЕАЭС перешел на новый этап развития: «Медовый месяц евразийской интеграции закончился. Начинается вязкий этап бюрократического интеграционного процесса. Это более скучно чем то, что было до этого, и сопряжено с массой подводных камней». Эксперт назвал 5 необходимых действий на ближайшие 5-10 лет.
Среди них: создание единого таможенного тарифа, достройка общих рынков, обнуление нетарифных барьеров. «Также необходима эффективная макроэкономическая координация. Если ее не будет, мы получим «Грецию» в свое время», — добавил он. Наконец, следует думать и о создании сети из зон свободной торговли путем соглашения с Китаем или ЕС. «Это был бы приз. Но на пути к его получению стоит политический кризис», — признал эксперт.
Фото — Deutsche Welle