Неизбежно и вполне понятно, что мы судим о российских органах безопасности и разведслужбах, полагаясь на зеркальные отражения. Проблема в том, что, сколь значительным ни выглядело бы сравнение на бумаге, с точки зрения их задач, взаимодействия и мышления, они ведут войну.
В широком плане российскую Службу внешней разведки (СВР) можно сопоставить с такими ведомствами, как Центральное разведывательное управление (ЦРУ) США, Служба внешней разведки Великобритании (SIS), известная под названием MИ-6, и Главное управление внешней безопасности (DGSE) Франции. Российское Главное разведывательное управление (ГРУ) – служба военной разведки, опять же, похожа на подобные ведомства в странах НАТО. Федеральная служба безопасности (ФСБ) – ведомство, отвечающее за внутреннюю безопасность и контрразведку, – хотя и отличается большей хищностью, чем Федеральное бюро расследований (ФБР) США, германская Федеральная служба защиты Конституции (BfV) или итальянское Агентство внутренней безопасности и информации (AISI), на худой конец, между ними можно провести аналогию.
Марк Галеотти
Но намного лучше в плане анализа этих ведомств сравнить их с британским Управлением специальных операций или американским Управлением стратегических служб времен Второй мировой войны. Поскольку они занимаются намного большим, чем просто сбором информации для содействия формированию политики, причем с перекосом в сторону агрессивной рискованности, активно поощряемой Кремлем.
Система российской разведки
Российские органы безопасности и разведслужбы действуют в политическом контексте, который отличается от Западного, и это придает им радикально иной характер. Президент Владимир Путин – бывший сотрудник советского КГБ, а затем руководитель Федеральной службы безопасности (ФСБ) – явно относит чекистов (от ЧК – первой политической полиции большевиков) к числу своих ближайших соратников и самых полезных людей. В 2015 году, в День работника органов безопасности он назвал их «сильными и смелыми людьми, настоящими профессионалами, которые надежно защищают суверенитет и территориальную целостность России и жизнь наших граждан».
В результате этого они одновременно избалованы, напористы и коррумпированы. Они избалованы, потому что за годы правления Путина их бюджет и полномочия неуклонно росли. Более того, поднялся их статус в политическом процессе. Судя по всему, примерно с 2014 года, если не раньше, у послов и даже министра иностранных дел намного меньше полномочий, чтобы заблокировать операции (и даже быть заранее поставленными в известность об их проведении), чем раньше.
Однако это стоит денег. Их льготы зависят от того, чтобы их главный хозяин и благодетель – Путин – считал их полезными. ГРУ, например, провел годы в немилости из-за своих, как считалось, неудач во время войны в Грузии в 2008 году. Обязанности ведомств совпадают (даже ФСБ все больше вовлечена в операции за рубежом), и они яростно и безжалостно соревнуются между собой, пытаясь перещеголять друг друга. Это плотоядная, людоедская система, как выяснила бывшая служба электронной разведки ФАПСИ, когда ее поглотили по большей части ГРУ и ФСБ.
В результате этого они редко хорошо сотрудничают, но с другой стороны, не минуют воспользоваться шансом и проявить агрессию и воображение. Они также, о чем пойдет речь ниже, соревнуются друг с другом, чтобы сообщить Кремлю то, что он хочет услышать, и это, пожалуй, самый опасный из всех результатов.
В то же время относительная безнаказанность спецслужб и их широкие полномочия усугубили засилье коррупции. Это затронуло даже оперативные вопросы, начиная с «распила» денег, предназначенных для донбасских полевых командиров, и заканчивая использованием средств прослушивания, чтобы помочь «дружественной» компании получить контракт.
Готовы к войне…
Что бы ни думали отдельные сотрудники, на институциональном уровне разведслужбы разделяют убеждение Путина в том, что перед Россией стоит реальная угроза, исходящая с Запада. Эта угроза носит экзистенциальный характер не столько в географическом плане (хотя некоторые сторонники жесткой линии согласны с мнением секретаря Совета национальной безопасности Николая Патрушева о том, что США «предпочли бы, чтобы России вообще не было как страны»), сколько в политическом и культурном.
Российские разведслужбы разделяют убеждение Путина в том, что перед Россией стоит реальная угроза, исходящая с Запада. Невзирая на доказательства, в восстаниях против пророссийских властей, подобно «протестам на Майдане» в Украине в 2013-14 годах, видят руку ЦРУ. © REUTERS
Невзирая на доказательства, в восстаниях против пророссийских властей, подобно «протестам на Майдане» в Украине в 2013-14 годах, видят руку ЦРУ. Решения не в пользу России в иностранных судах воспринимаются как сфабрикованные. Явное стремление части российского населения к настоящей демократии и верховенству права считаются доказательством попытки воздействовать «мягкой силой», чтобы дестабилизировать существующий режим; один бывший сотрудник российских органов безопасности описал это в беседе со мной, как «смену режима исподтишка».
В этом контексте спецслужбы считают, что они уже находятся в состоянии войны и действуют соответствующим образом. При этом исходят из трех основных допущений. Во-первых, любые невзгоды Запада на руку России. Во вторых, спецслужбы играют конкретную роль: они не только собирают информацию, но и отстаивают определенный политический курс и в плановом порядке проводят активные меры. Наконец, судя по всему, они считают, что лучше воспользоваться возможностью, чем избежать ошибки. Западные службы, функционирующие в режиме мирного времени, правильно стремятся избегать риска, прекрасно понимая, сколь опасными с политической или иной точки зрения могут быть необдуманные действия. Их российские коллеги намного рискованнее, ведь для карьеры офицера намного опаснее прослыть неготовым воспользоваться шансом, чем вызвать международное осуждение.
Все эти факторы в совокупности помогают понять беспрецедентно быстрый темп и заметность российских активных мер. Они особенно агрессивны в зоне, которую они назвали своей сферой влияния (бывшие советские республики, за исключением стран Балтии), будь то организация терактов в Украине или активное вмешательство в политический процесс в Молдове. Даже на Западе они становятся все более заметными. В прошлом году, например, они вмешались в президентские выборы в США, обрушили на Европу шквал дезинформации, вызывающей разногласия, и судя по всему, предприняли неудачную попытку переворота в Черногории.
…но к политической войне
Если российские спецслужбы считают, что они находятся в состоянии войны, то что означает «война» в этом контексте? Хотя надо быть готовыми к непредвиденным опасностям и меняющимся намерениям, нет реальных доказательств того, что у Путина есть территориальные амбиции помимо тех государств, которые он уже обозначил как относящиеся к сфере влияния России. По сути, это означает страны бывшего Советского Союза, за исключением государств Балтии.
Он считает НАТО и Запад угрозой по трем причинам. Во-первых, они препятствуют усилиям Москвы, направленным на то, чтобы не считаться с суверенитетом государств, находящихся в этой сфере влияния, или подорвать его. В настоящий момент яблоками раздора являются Украина, Грузия и Беларусь. Во-вторых, из-за своей приверженности демократии, транспарентности и верховенству права они бросают вызов российской модели в нормативном плане. Наконец, как считает Путин, они стремятся подорвать авторитет его режима внутри самой России.
Российские органы безопасности и разведслужбы занимаются намного большим, чем просто сбором информации для содействия формированию политики, причем с перекосом в сторону агрессивной рискованности, активно поощряемой Кремлем.
Таким образом его цель состоит в том, чтобы сдержать Запад или, по крайней мере, разделить, отвлечь и привести его в смятение до такой степени, чтобы Запад был не способен или не готов встать на его пути. Это главная цель активных мер, которые ведут против государств НАТО российские разведслужбы.
Это часто называют гибридной войной, но принципиально важно понимать, что в российском стратегическом мышлении существует два параллельных подхода. Существует военная модель, которую часто ошибочно называют «доктриной Герасимова» по фамилии нынешнего начальника Генерального штаба, который в начале 2013 года написал статью в специализированном военном издании «Военно-промышленный курьер», в котором он изложил нынешнее российское мышление. (Однако речь идет не о доктрине, а о констатации меняющего характера войны, и это наблюдение было сделано до Герасимова.) Согласно этой модели, применение некинетических средств – важнейший способ подготовки поля сражения до развертывания войск, как, например, в Крыму и на Донбассе.
Но в российской системе национальной безопасности также считают, что с помощью определенных несиловых методов – подрывная деятельность, коррупция, дезинформация, дезориентация – можно добиться искомых результатов без единого выстрела. Данная модель «политической войны» пользуется успехом в настоящий момент, поскольку она показывает, насколько НАТО и Запад сильнее по всем объективным показателям, и все же как созвездие демократий они уязвимы под воздействием мер, которые способен применить безжалостный авторитаризм.
Российские разведслужбы – солдаты, действующие на передовой несиловой политической войны Москвы против Запада. Поэтому неудивительно, что Путин по-прежнему так их ценит. И несмотря на все это они могут оказаться его Ахиллесовой пятой. Их агрессивное вмешательство на Западе не осталось незаметным и вызвало политическую реакцию в Европе и в Северной Америке. Но по многим параметрам они представляют более серьезную опасность в Москве. Конкуренция, которую он пестовал, плюс то, как он явно все больше и больше невосприимчив к тому, чтобы его идеи и предрассудки подвергались сомнению, означает теперь, что они соперничают друг с другом, стремясь сказать ему то, что он хочет услышать. В результате этого Путин уже допустил серьезные ошибки, которые дорого стоят, как, например, вмешательство на Донбассе, которое, как его заверяли, приведет к быстрой капитуляции Киева. Возможность дальнейших, еще более серьезных ошибок очень реальна. Разведслужбы должны быть способны и готовы давать властям самую правдивую информацию; когда этого больше не происходит, возникает опасность того, что принятие политических решений примет хаотичный характер, и тогда всем нам грозит беда.
Д-р Марк Галеотти, старший научный сотрудник Пражского Института международных отношений, координатор Центра европейской безопасности при этом институте и автор недавнего доклада ‘Hybrid War or Gibridnaya Voina: getting Russia’s non-linear military challenge right’ (Mayak, 2016).
Источник – «Вестник НАТО». 12.05.2017г
На главном снимке – президент Владимир Путин – бывший сотрудник советского КГБ, а затем руководитель Федеральной службы безопасности (ФСБ) – относит работников органов безопасности к числу своих ближайших соратников и самых полезных людей. На этой фотографии он сидит между директором Службы внешней разведки России Михаилом Фрадковым (слева) и директором Федеральной службы безопасности Александром Бортниковым (справа) на торжественном мероприятии по случаю Дня работника органов безопасности 19 декабря 2015 года в Москве. (© REUTERS)
Фото – «Вестник НАТО»
Публикации «Вестника НАТО» необязательно отражают официальную позицию или политику правительств государств-членов НАТО или самой организации.