Последние судебные процессы, где на скамьях подсудимых сидят революционеры, бунтари или ведущие внутри страны «национально-освободительную борьбу», или просто «хорошие парни», «герои» и «преданные личности», которым все позволено (их можно называть по-разному), такие судебные процессы пока что, по сути, терпят провал. Причин несколько:
- они плохо организованы со стороны судебного департамента;
- приверженцы революционеров «устраивают шухер»;
- они, революционеры, делают все, чтобы эти судебные процессы были провалены.
Первые две причины, надеюсь, рано или поздно, исчезнут. В частности, организаторы судебных процессов поймут, что законом запрещено обыскивать адвокатов, и не будут «по-ребячески» утверждать обратное.
Кстати, держать журналистов за стеклянной перегородкой также не самая лучшая идея, потому что оттуда почти ничего не слышно, и мои коллеги в перерывах вынуждены бегать за участниками судебного процесса и уточнять, кто что сказал.
Поклонники также, вероятно, рано или поздно поймут, что судебный процесс – это не рок-концерт или митинг.
Третий вопрос более принципиальный. Я или принимаю правомочия суда Армении – как института власти, или не принимаю. Если не принимаю, то участвовать в судебном процессе в какой-либо форме бессмысленно. Это означает не принимать и правомочия государства, жить «по понятиям хороших парней», для которых уголовный кодекс и все остальные законы равнозначны нулю. Но это именно та позиция, которую взяла на вооружение значительная часть представителей власти в течение последних 26 лет. Революционный и властный радикализм, как и все прочие крайности, близки друг к другу: «Я для этого народа сделал так много, что могу пристрелить еще парочку». Или – «выкрасть еще пару вещей».
Если я признаю правомочия суда Республики Армения, то должен вставать и отвечать на вопросы судей и прокуроров, и, кстати, одергивать своих поклонников, пребывающих в состоянии революционного экстаза (особенно женщин), призывать к сдержанности и корректности, и, оставаясь в этих рамках, доказать, что данный суд не является независимым, не является профессиональным, а выполняет заказ президентской резиденции, что я не совершил никакого преступления, или же совершил, и правильно сделал, поступил так для своего народа, это было восстание, и так далее. Только в случае признания правомочий данного института имеет смысл нанимать адвокатов, представлять ходатайства, выступать с речами и так далее.
И наоборот, если я бунтарь и революционер, то должен верить только революционному правосудию, который вершат собравшиеся на площади массы.
