Когда от рака скончался бывший глава Службы национальной безопасности Горик Акобян, большинство активного населения не выдержало искушения и высказало множество горьких слов вслед покойному. Что тут сказать, ведомство, где работал Горик Акобян, в советское время традиционно вызывало антипатию, да и сейчас ни для кого не является светом очей. К этому, наверное, следует также добавить, что подобные учреждения, не только в Армении, но и во всем мире, часто обслуживают не государство, а власти.
Когда от рака скончался российский бизнесмен Левон Айрапетян, та же самая активная часть общества причислила его чуть ли не к святым и начала посыпать голову пеплом, что мы не сделали всего для спасения его жизни. Конечно, держать смертельно больного человека в тюрьме было бесчеловечным, проявлением особой жестокости, свойственной сталинизму. В качестве положительного примера вспомним хотя бы Согомона Кочаряна, приговоренному в Армении к пожизненному заключению, и которому позволили умереть вне тюремных стен. Такое элементарное проявление гуманизма не характерно для путинского режима. А критика в адрес властей Армении, на мой взгляд, была справедливой. Можно было принять участие в похоронах Левона Айрапетяна на каком-то официальном уровне, скажем, министра. Наверное, за это Путин нас бы не съел.
Но речь в данном случае идет об ином. Если в России или Армении невозможно стать миллионером, не нарушая закона и не имея каких-либо связей с определенными властными кругами, то это распространяется на всех. И в этом смысле олигархов нельзя делить на хороших и плохих, честных и непристойных. Да, Левон Айрапетян занимался благотворительностью. Честь и слава, вечная память ему. Но благотворительностью занимаются также Ара Абрамян, Самвел Карапетян, Гагик Царукян, Самвел Алексанян и Рубен Айрапетян. Если, не дай Бог, с этими людьми что-то случится, что будут говорить об этих людях? То, что говорили вслед Горику Акобяну, или то, что произносили о Левоне Айрапетяне?
Общая схема такова: если человек обогатился за пределами Армении, наше общество не воспринимает его как грабителя. Если человек обладает какими-либо связями с властями, о нем будут говорить плохое как при его жизни, так и после смерти. Особенно, если он был должностным лицом. (Конечно, есть и будут некоторые исключения). При такой примитивной схеме и крайне субъективном восприятии естественно, что некоторых умерших причисляют к лику святых, а некоторых продолжают втаптывать в грязь даже после смерти.
В любом случае я предпочел бы быть более сдержанным и в восхвалениях, и в бичеваниях после того, как человек покинул этот мир. Они уже не нуждаются ни в этой славе, ни эта брань не дойдет до места.
