Крупное украинское издательство «Дух и литера» выпустило художественную книгу «В паутине безумства», написанную писателем, журналистом и экспертом по современной России Ксенией Кирилловой. Действие романа происходит в конце 60-х – начале 70-х годов. По сюжету, молодой сотрудник ЦРУ Патрик Корн отправляется на опасное задание. Ему предстоит встретиться под вымышленным именем с ведущим советским военным инженером Алексеем Голубовым, за свое несогласие с линией партии заключенным в один из самых страшных видов советских лагерей – спецпсихбольницу закрытого типа при МВД (СПБ), но успевшим передать важные документы на Запад. Для выполнения своей миссии разведчик прибегает к помощи молодой медсестры Ирины, которая давно испытывает угрызения совести по поводу своей работы. Девушка влюбляется в иностранца, даже не догадываясь о том, с кем она в действительности имеет дело… Мы задали Ксении несколько вопросов о ее романе.
– Госпожа Кириллова, в Украине издана Ваша книга «В паутине безумства», рассказывающая о войне разведок в период Холодной войны и советской карательной психиатрии. Холодная война завершилась крахом советской идеологии, советской империи, но про ее реалии продолжают снимать фильмы, писать книги, и вы тоже внесли в это свою лепту. На ваш взгляд, почему тема Холодной войны продолжает оставаться актуальной и на сегодняшний день?
– С одной стороны, Холодная война – это, безусловно, некий исторический феномен, который все еще подлежит осмыслению, особенно учитывая, что он завершился в недавнем прошлом. С другой стороны, мне кажется, всплеск интереса к этой теме сейчас – это прямое следствие агрессивной политики сегодняшней России не только на постсоветском пространстве, но и в отношении западных стран. Сюда относится и вмешательство России в американские выборы, и продолжающиеся ее попытки влияния на внутренние дела Соединенных Штатов, и поддержка радикальных сил (как правых, так и левых) в Европе. Многие политологи отмечают, к примеру, что отношения России и США сейчас даже хуже, чем они были на протяжении большей части Холодной войны. Ну и, безусловно, война разведок продолжается и сегодня и той лишь разницей, что Россия стала еще больше использовать криминал и «грязные деньги» для влияния на другие страны, а не только классический шпионаж. «Активные мероприятия» использовались КГБ и раньше, но сегодня Москва особенно преуспела в них, используя против Запада его же собственные технологии и свободы.
Однако для меня даже более важным толчком к написанию книги стало возрождение определенных элементов советского строя внутри самой России, в том числе и карательной психиатрии. Так получилось, что эта книга буквально предвосхитила события. Правозащитники уже пару лет сигналят о возрождении карательной психиатрии в России, в особенности в оккупированном Крыму. И вот буквально на днях, более, чем через год после завершения работы над книгой, Путин подписал указ, позволяющий не только врачам, но и прокурорам подавать иск в суд о принудительной психиатрической госпитализации. То есть книга писалась о прошлом, а оказалась, увы, в чем-то пророческой.
– Казалось бы, мощнейшая тоталитарная система, власть, исключающая любую конкуренцию, не терпящая не соответствующего «линии партии» даже слова, сама пишущая, сама же исполняющая «узаконивающие» саму себя законы. Для многих, и в первую очередь молодому поколению, остается непонятным: зачем еще и психиатрию использовать против инакомыслия в качестве карающего инструмента?
– Потому что главное, на чем держатся подобные режимы – это страх и клевета, а один из излюбленных приемов клеветников – это предельная дискредитация оппонента. Это естественный способ существования любой тоталитарной системы и основа ее пропаганды. Дискредитация чаще всего осуществляется по двум направлениям: предельная демонизация критиков системы или выставление их «неполноценными», «убогими», «психически больными». Этим диктаторы словно подчеркивают: психически здоровый человек не будет выступать против них. Часто обе эти формы дискредитации идут рука об руку. К примеру, кремлевская пропаганда и сегодня рисует Запад как некую предельно враждебную и разрушительную силу, мечтающую разрушить Россию, а, соответственно, россиян прозападных взглядов стремится показать продажными или сумасшедшими. Это делалось и в советское время.
Те же тенденции видны на примере крымских татар. С одной стороны, Москва пытается создать из них образ народа-террориста, а с другой, показать, что многие «террористы» еще и психически невменяемы, а потому особо опасны. К тому же в СССР и в России сохраняется негативное отношение к любым людям, имеющим психологические проблемы. На них сразу же навешивают ярлыки «психа», их сторонятся и опасаются, и считают, что «дыма без огня не бывает». Власти с удовольствием играют на этих стереотипах. Прием действует практически безнаказанно, ведь известно, что после длительного употребления нейролептиков многие на самом деле сходили с ума.
В то же время, угроза попадания в места, подобные СПБ – это прекрасный способ запугивания несогласных. На примере Олега Сенцова и других политзаключенных мы видим, что обычные лагеря не могут сломить по-настоящему сильных и волевых людей. Однако воздействию на разум и разрушению способности ясно мыслить не способны противостоять даже герои, поскольку силой воли невозможно справиться с биохимическими процессами в мозгу. И потому страх попадания в психбольницу и разрушения личности изнутри – это страх, способный заставить замолчать многих диссидентов, как мы это видим сегодня на примере Узбекистана.
– Насколько мне известно, вы использовали подлинные исторические документы для описания карательной психиатрии и других реалий советской действительности?
– Да, я пыталась максимально точно передать детали эпохи – по крайней мере, существенные детали. К примеру, реалии советской карательной психиатрии описаны на основании воспоминаний людей, прошедших через этот ад, моих личных бесед и интервью с этими людьми, и исторических материалов. В военном инженере Голубове проглядывают черты самого ценного советского актива в истории американской разведки Адольфа Толкачева, а план эвакуации инженера Голубова отражает реальную операцию ЦРУ по эксфильтрации из СССР бывшего майора КГБ Виктора Шеймова. Исторический контекст описываемых в романе событий тоже выдержан достоверно: в начале 70-х, на фоне переговоров о разоружении, действительно разрабатывалась термоядерная противоракета системы ПРО А-35, технические характеристики которой переданы в книге. И я особенно благодарна украинским военным экспертам, особенно Леониду Полякову, кто помог мне с этими деталями.
К слову, в одном из своих писем в ЦРУ Адольф Толкачев упоминал, что вначале планировал заняться открытым диссидентством, и даже подготовил листовки, но вовремя понял, что человека с таким уровнем доступа к государственным секретам, как у него, система уничтожит при малейших признаках «неблагонадежности». История Алексея Голубова – это своего рода «несбывшаяся вероятность» судьбы Толкачева (к слову, не менее трагической). Голубов открыто высказал свои сомнения, и это в сочетании с его должностью оказалось для него роковым.
Цитаты из «Хроники текущих событий», к слову, тоже подлинны – они взяты из опубликованных в Интернете первых выпусков Хроники. Даже цитаты из лекции Андропова и меню из Свердловского ресторана 70-х годов – это подлинные документы. Хотя, возможно, придирчивый читатель, который жил в то время, и сможет найти какие-то небольшие неточности. Но в целом дух эпохи, я надеюсь, передан точно.
– А в чем главный посыл вашей книги?
– Если говорить о смысле, мне все-таки хотелось показать, что даже в самых стесненных обстоятельствах у человека есть выбор. Конечно, в советское время возможностей выбора было меньше, чем у современных людей. Медсестра Ирина не может просто сменить работу – она попадает в СПБ по распределению, и обязана отработать там минимум три года. Она не может просто взять и уехать из страны, как современные люди. И мне интересно было прочувствовать эту трагедию – трагедию хорошего человека, который становится невольным соучастником системы зла. У меня не было подобного опыта, потому что, как уже говорилось, в наше время у людей есть больше возможностей проявить бескомпромиссность: уйти, уехать, отказаться. И все же, встречаясь с Патриком Корном, или, как она думает, с литовцем Юргисом Гинтаусом, Ирина понимает, что даже в ее ситуации выбор возможен, что даже в таких условиях можно оставаться человеком.
И еще мне важно было ввести категорию «несбывшейся вероятности». Мы действительно очень часто не задумываемся о том, что без трудов, подвигов и жертв многих людей в нашей жизни могла бы воплотиться иная, гораздо более страшная вероятность. Мы не думаем о предотвращенных преступлениях, о непрозвучавших взрывах, о не начавшихся войнах. Мы привыкли воспринимать реальность, как данность, и часто даже не думаем о том, какую цену приходится платить кому-то за мирное небо над нашей головой. И точно также, как в глобальном масштабе, «несбывшиеся вероятности» существуют в нашей собственной жизни. Да, мы не можем достичь всего, что нам хочется, но то, какой выбор мы сделаем, в какую сторону повернем рельсы нашей собственной жизни, зависит только от нас самих.
– Сотрудник КГБ Дмитрий Рахманов и помогающая ему лейтенант милиции Елена делают достаточно жестокие и подлые вещи, и все же в них проглядывает что-то человеческое. Судьба самой Лены достаточно трагична, а у Рахманова, по вине которого погибла девушка-диссидентка, в какой-то момент просыпается подобие совести. Злодеи тоже люди?
– Конечно. И все же для меня важен один аспект: определенная человечность не оправдывает зло, которое делают эти люди. «Чистых» людей в таком деле, как разведка, не бывает. И Патрик вначале достаточно расчетливо лжет Ирине, хладнокровно и весьма цинично использует ее. И все же я хочу верить, что разница существует. Люди, работающие на репрессивную систему зла, участвующие в пытках и издевательствах над обычными людьми, не могут быть морально идентичны тем, кто работает на более гуманную и свободную страну. Нельзя участвовать в откровенной мерзости и оставаться хорошим человеком. Это момент, который, к сожалению, часто не понимают создатели голливудских фильмов и сериалов: между добром и злом нет моральной эквивалентности. Есть разница, работаешь ты на разведку цивилизованной страны или на Третий Рейх. Сопричастность злу такого масштаба невольно накладывает отпечаток на душу человека. Но вместе с тем – да, они люди, и им не чуждо ничто человеческое. Вообще участие человека в подобном зле я уже рассматриваю, как трагедию, в первую очередь, для него самого.
– Как вы думаете, ЦРУ действительно использовало нелегалов под прикрытием выходцев из стран Балтии?
– Я думаю, ответ на этот вопрос мы узнаем не раньше, чем через пару десятков лет, когда рассекретят соответствующие документы. Известно, что КГБ выпускал целые инструкции о том, как следует вычислять таких нелегалов, то есть искренне верил, что они существуют. И, конечно, мы знаем, что и СССР, и сегодняшняя Россия используют нелегалов. Что касается именно «литовского» прикрытия главного героя, этот сюжет книги родился от одной фразы, которой со мной поделился знакомый ветеран ЦРУ. Он сказал, что в годы работы в России его язык был так хорош, что его принимали за выходца из стран Балтии, но никак не за американца. Это и послужило основой идеи. К слову, литовская легенда про Жильвинаса, используемая в книге, тоже подлинна.
– Как вы уже заметили, сегодняшняя Россия не извлекла уроков из своей совсем недавней истории и продолжает противопоставлять себя цивилизованному миру, пытается позиционировать как его «альтернатива», со своей «духовностью», «русским миром», причем, имея явно меньший потенциал и будучи менее «симпатичной». Она нападает на соседей, стравливает их, и это, к сожалению, находит поддержку большинства российского населения. На ваш взгляд, как исследователя, чем такое поведение, такое мировоззрение объясняется, при том, что ущербность и исход этого настолько очевидны?
– Это вопрос, который, на самом деле, требует отдельного интервью. К сожалению, и ущербность, и исход такого мировоззрения совсем не очевидны и россиянам, и даже многим людям на Западе. К слову, «духовность» и «русский мир» – это лишь одна из «идеологий на экспорт», которые Россия пытается «продавать» во вне – в ряде случаев, весьма успешно. В отличие от СССР, который мог распространить свое влияние только на «левую» часть западного политического спектра, Москва сегодня создает множество «идеологий», рассчитанных на разные идеологические и социальные группы, и, как вы правильно заметили, в первую очередь на крайне правых и религиозно ориентированных людей, хотя и не только на них.
Да, современная Россия не может ничего предложить остальному миру, кроме коррупции, лжи и страхов, хаоса и ненависти. И даже великая – без иронии, величайшая русская культура сегодня, к сожалению, стала использоваться в первую очередь как инструмент пропаганды и оправдания политики современной России. Но, не будучи способным созидать, Кремль действительно грамотно играет на существующих в других странах противоречиях, разжигает конфликты и усугубляет проблемы. В этом, пожалуй, они достигли настоящего профессионализма.
Вся суть путинизма выстроена на войне. Сплочение вокруг «национального лидера» возможно только на фоне поддерживания постоянного противостояния со всем миром, терпение экономических лишений оправдано только на фоне постоянно страха, что «иначе будет еще хуже». При наступлении мира этот режим не выживет. К тому же сама идея демократии, реальных свобод и верховенства закона страшна для него, как таковая, и Путин сделает все, чтобы доказать всему миру: ни подлинной правды, ни демократии, ни законности не существует ни в одной стране мира. И в этом смысле внешняя политика Путина вполне логична – она продиктована самой сутью выстроенной им диктатуры.
При этом поддержку большинства россиян находит не нападение на соседей и не стравливание их между собой, а иллюзия защиты от воображаемого врага, в борьбе против которого «все средства хороши» – в сочетании, конечно, с определенными имперскими комплексами. И это пугающий гибрид искренних заблуждений в сочетании с вполне осознанной моральной деградацией.
– То есть все, что вы написали в книге, актуально и сегодня?
– Боюсь, больше, чем нам бы того хотелось.
Беседовала Гоар АКОБЯН
