Поражение РПЦ в противостоянии из-за Украины со Вселенским патриархатом означает окончательную смерть идеи «русского мира», считает российский журналист, ведущий программ телеканала «Дождь», автор еженедельной колонки на Deustche Welle Константин Эггерт.
Константин Эггерт
«Разрыв дипломатических отношений» — митрополит Волоколамский Илларион, главный дипломат Русской православной церкви очень точно охарактеризовал в интервью российскому телевидению решение Священного Синода. Синод постановил временно перестать поминать Вселенского патриарха Варфоломея на литургии и прервать любые контакты со структурами, где председательствуют представители Константинопольского патриархата.
Следующий этап — разрыв евхаристического общения, то есть разрешения клирикам обеих церковных юрисдикций вместе участвовать в богослужениях, а верующим — причащаться в храмах обоих патриархатов. Второй шаг — намного серьезнее, чем первый. Ведь он означает, что РПЦ, фактически, откажет древнейшему православному патриархату в легитимности. Я убежден, что эта мера будет принята очень скоро. Ведь патриарх Варфоломей не откажется от планов создания поместной православной церкви Украины.
В патриаршей резиденции в стамбульском районе Фенер считают: передача в 17 веке митрополитам московским права «поставлять» (назначать) епископов в Киев не означала отказа константинопольского патриархата от своей юрисдикции в Украине. В Москве полагают прямо противоположное: Украина была переведена в полную юрисдикцию Москвы навсегда. Дискуссия о том, имел или не имел права патриарх Варфоломей направлять своих экзархов в Киев для организации будущего учредительного поместного собора новой церкви, будет теперь продолжаться годами, если не десятилетиями. Церковные конфликты порой длятся веками.
Изоляция патриарха Кирилла
Большинство поместных церквей, скорее всего, не станет спорить с Константинопольским патриархатом. РПЦ окажется в изоляции или полуизоляции (если ее поддержат, как случалось раньше, Грузинская, Сербская и Болгарская церкви). Затем последуют конфликты вокруг церковной собственности на территории Украины. С одной стороны, там хватает своих радикалов, с другой — провокаторов российских спецслужб. Особенно, учитывая предстоящие в следующем году президентские и парламентские выборы. Боюсь, что беспорядки, возможно массовые, на квазирелигиозной основе вполне возможны. У Кремля появился прекрасный повод поспособствовать дестабилизации обстановки в стране, с которой Россия ведет войну уже пятый год.
«Война» — вообще самое главное слово в этом межцерковном кризисе. Бывший митрополит РПЦ, ныне глава самопровозглашенного Киевского патриархата Филарет Денисенко слал в Стамбул просьбы об автокефалии с середины девяностых годов. Они все это время оставались без ответа и никаких экзархов константинопольский патриарх ни в какой Киев не делегировал. Выскажу личное мнение: даже если бы никакого константинопольского патриархата вообще не существовало, то вопрос о создании национальной украинской церкви все равно возник бы именно сейчас.
Потому что четыре года риторики официальных спикеров РПЦ о «русском мире», «украинцах и русских как едином народе» и «гражданской войне на украинской земле» не могли вызвать никакой обратной реакции, кроме роста желания максимально отделиться от всего московского, иметь «свою» национальную, патриотическую церковь. Ту, которая, как «Киевский патриархат», продолжит благословлять идущие на фронт АТО батальоны, организовывать госпитали для раненых и собирать посылки военным. Именно логика войны ускорила процесс создания автокефалии. Говоря языком бизнеса, украинский спрос во многом родил константинопольское предложение.
Могла ли РПЦ пойти наперекор Путину?
Часть наиболее активных представителей православной общественности и клириков РПЦ взяла на вооружение новый аргумент: создание украинской автокефалии вызовет распространение ереси филетизма — попросту говоря, национализма в новой украинской церкви. Думаю, в военных условиях это явление, увы, совершенно неизбежно. Но довольно странно слышать эти обвинения от тех, кто ничего не сделал (а порою поощрял) молебны на позициях так называемых «ополченцев», звал к русской освободительной борьбе и восславлявших создание «Новороссии». Инстинктивный имперский шовинизм, присущий значительной части клира и верующих РПЦ, столкнулся с неизбежным в условиях войны национализмом бывших украинских «братьев».
Единственным способом для Русской церкви сохранить ее влияние в соседней стране могло бы стать четкое и недвусмысленное осуждение или хотя бы отмежевание от нынешней украинской политики Кремля, причем на ее раннем этапе. Коли этого не случилось (а случиться и не могло), то автокефалии быть, как быть, вероятно, и расколу среди украинских православных. Тем более, что кремлевская администрация не пожалеет сил и средств на его поддержание. Ведь на войне все средства хороши, не так ли?
Мы присутствуем при окончательных похоронах мессианских притязаний русской церковной иерархии и концепции «русского мира». И это могло бы стать началом чего-то нового в жизни церкви. Но ждать трезвого анализа случившегося ни от клириков, ни от православной общественности, к сожалению, не приходится. Уход Украины будет списан на беспринципного Порошенко (кстати, прихожанина УПЦ МП), греков-интриганов из Константинопольского патриархата, завидующих силе и мощи РПЦ, ну и, конечно, на американцев, без которых, как известно, в мире вообще ничего никогда не происходит.
К этому — я совершенно серьезно — видимо, следует добавить НАТО. Ведь до рукоположения патриарх Варфоломей, как все уже прочитали в «Википедии», служил два года срочной службы офицером турецкой армии. Об этом факте его биографии уже вовсю трезвонят завсегдатаи форумов в православной блогосфере.
Церковь (вместе с большинством российского общества) продолжит играть ставшую привычной роль жертвы мировых заговоров. А это значит, что и к неизбежным социальным и политическим бурям, грядущим в России, она, скорее всего, окажется так же не готова, как не была готова к кризису вокруг Украины.
Фото — Deutsche Welle