«Эхо Москвы». Последние пару недель мне довелось провести в поездках по Прибалтике и Польше, посещая разные конференции и мероприятия, так или иначе посвящённые России и Западу. Не буду грузить читателя высказывавшимися на них идеями – практически все они четко попадали в русло устоявшихся штампов. И, в том числе, мысль о неизбежности российского вторжения то ли в Латвию, то ли в Эстонию.
Этот прогноз уже стали называть «нарвским вариантом»: якобы в Нарве Москва может спровоцировать выступления русскоязычных, организовать провокации, и отправить туда «зелёных человечков» без знаков различия, которые повторят один в один крымский вариант захвата территории, против чего Эстония будет бессильна, а НАТО не рискнёт придти ей на помощь. В итоге единство западного блока будет подорвано, а Путин в очередной раз докажет, что в этом мире он может практически всё.
Чем дольше я слышу этот душераздирающий рассказ, тем менее правдоподобной видится мне такая гипотеза – но сейчас муссирование данной темы казалось мне особенно странным по иной причине.
Мы все привыкли считать, что historia est magistra vitae, и из прошлого нужно выносить уроки. Однако когда римляне изрекали эту, казалось бы, непререкаемую максиму, они руководствовались античной философией, не знавшей идеи прогресса. За прошедшие двадцать веков в мире кое-что поменялось, и поэтому логика осмысления исторических событий тоже должна быть иной. И мне кажется, что стоило бы исходить из несколько отличной гипотезы о наиболее вероятном развитии ближайших событий.
Мысль о Нарве прямо вытекает из образов Крыма и Донбасса. О них, и об Украине, говорят всегда и все, когда начинают обсуждать Россию. Но лет восемь назад с таким же упорством все говорили об Абхазии, Южной Осетии и потерявшей их Грузии. Между этими кейсами, замечу, есть существенная разница. В первом случае Россия завершила отторжение от соседней страны двух территорий,которые объявили себя независимыми, были признаны Москвой и превратились в клиентские государства. На следующий раз Россия вторглась в регион, где до этого не отмечалось признаков гражданской войны, установила над ним контроль, а после нелигитимного референдума официально включила его в свой состав. При этом обе «потерпевших стороны» (в отличие от упоминающихся столь часто всуе Латвии и Эстонии) не были членами НАТО или ЕС. Каким, учитывая все это, может быть следующий шаг Москвы?
Мне кажется, что он, чтобы и дальше подогревать патриотический угар внутри России, мог бы состоять в оккупации теперь уже целой страны – предположительной части «Русского мира», но также пока не входящей в западные альянсы. И кандидат на это сейчас только один – Белоруссия. Причём причин для пододного аншлюса можно не задумываясь назвать очень много – и одна будет серьёзнее другой.
Прежде всего, для этого есть какая-никакая основа: не очень действенное, но формально существующее Союзное государство, которое можно сделать «ещё более союзным». Имеется также некое «моральное основание»: Россия десятилетиями содержит белорусскую экономику, тратя на это до $7-8 млрд. в год. Присутствует и глубокое раздражение Кремля Минском – деньги «батька» регулярно берёт, но никакие пожелания Москвы (от признания тех же Абхазии и Южной Осетии до размещения на своей территории российских баз) не находят отклика. Наконец, существует понимание, что никакие НАТО не вступятся за «последнего диктатора Европы», если Москва рискнёт положить конец его затянувшемуся правлению.
Однако есть и главная причина: 2024-й год и поиск новой легитимности для «национального лидера». Конечно, можно пытаться превратить Россию в парламентскую республику (хотя тут не стоит забывать про показательный опыт Армении, где такая же рокировочка только что провалилась) или сделать основным органом власти Госсовет (не сбрасывая за счётов порой могущие быть непредсказуемыми выборы губарнаторов) – но во многих аспектах создание нового государства и получение двух подряд мандатов на управление им куда предпочтительнее, а патриотический подъём от первого шага по фактическому восстановлению Советского Союза наверняка будет посильнее крымского. Этот вариант рассматривался в середине 1990-х, но тогда время было другое, а сейчас – в самый раз, ведь в Кремле, судя по всему, и на самом деле верят, что даже Украина скоро вернётся «домой» (если судить по откровениям г-на Гундяева в Константинополе), а уж Белоруссии-то и подавно уже пора.
Последние события на «минском направлении» выглядят крайне тревожно, на мой взгляд. Господину Лукашенко довольно доходчиво объяснили, что он не должен надеяться на пожизненную власть. В Минск направлен российский проконсул с расширенными полномочиями. На встрече в Сочи 21 сентября белорусской делегации не удалось выторговать ни одной экономической уступки. В ответ на это Минск начал масштабную зачистку силовых органов от всех, кто имеет какие-то связи с Москвой, разразился заявлениями о незыблемости белорусского суверенитета и ускорил процесс «белоруссизации» всех сторон местной жизни. И хотя далеко не все (и, вероятнее всего, даже не большинство) граждане страны поддерживают сегодня курс своего президента, это вовсе не означает, что они готовы сменить его власть на оккупационный режим (многие убеждённые белорусские оппозиционеры уже не против безоговорочно сплотиться вокруг своего гонителя в случае реализации российской угрозы). А угроза эта вполне реальна: Лукашенко – не какой-то там курский губер, который ещё вчера жадно желал служить народу до конца своих дней, а сегодня неожиданно осознал, что пора дать дорогу молодым; уходить со своего поста он не имеет ни малейшего желания. Единственный шанс на дестабилизацию открывают выборы 2020-го (а, вероятно,2019-го) года – так что Москва наверняка будет торопиться.
Мне кажется, что есть все основания ожидать резкой эскалации вокруг Белоруссии уже в следующем году. И меня лично очень удивило, что в Европе практически не готовы обсуждать эту тему. Какие бы миллиарды ни тратились на «противодействие российской агрессии», Запад, похоже, клинически неспособен просчитывать возможные шаги Москвы и умеет только удивляться уже случившемуся. По крайней мере на вопрос о том, какими будут действия ЕС или НАТО в случае, если через неделю одна из постсоветских стран перестанет существовать, а российские танки «выйдут к границам СССР 1941 г.», я ни от кого из уважаемых политиков и экспертов из Центральной Европы так и не смог получить ответа. Их умы были по-прежнему скованы страхом за Нарву…
Владислав Иноземцев, доктор экономических наук,
директор Центра исследований постиндустриального общества (Россия)
Фото — «Апостроф»