Русская служба ВВС. Магеррам Зейналов. Баку. Десятки жертв пыток, 25 обвиненных в измене и девять погибших от истязаний — таков результат дознаний 2017 года в азербайджанской армии о шпионаже в пользу Армении. Би-би-си поговорила с родственниками жертв «Тертерского дела».
Насир переехал в Баку из родной деревни в Хачмазе, после того как его сына арестовали за госизмену.
Отец снял маленькую хрущевку в пригороде, создал группу в мессенджере, общается с другими родственниками солдат, собирает документы, встречается с правозащитниками и зарубежными дипломатами.
Каждый раз он приносит с собой на встречу сумку с документами. В них судебные решения, заключения комиссий и прочие бумаги о более чем сотне солдат, которые стали жертвами пыток в азербайджанской армии.
Читайте также
Об этой истории почти ничего не знали, так как суды над солдатами проходили за закрытыми дверями.
В мае 2017 года генпрокуратура Азербайджана, Служба государственной безопасности, министерства обороны и внутренних дел выступили с совместным заявлением, в котором сообщили о задержании солдат по обвинению в шпионаже в пользу спецслужб Армении.
И это была вся официальная информация.
О массовых пытках, которые происходили в мае и июне 2017 года, общественность стала узнавать только в 2019 году, когда постепенно стали раскрываться подробности дела.
По данным правозащитников, более 100 солдат и офицеров подверглись истязаниям, 25 получили длительные тюремные сроки и не менее девяти погибли от пыток.
Сегодня в Азербайджане это называют «Тертерским делом» — по названию региона, куда свозили солдат для дознаний.
«Если бы признался — остался бы жив»
Девять человек, по словам правозащитника Октая Гюлалыева, погибли, не выдержав пыток. Причем в отношении пяти из них даже не возбуждали уголовного дела.
Один из погибших — прапорщик Руслан Оджагвердиев.
Как вспоминает его жена Равана, утром 15 июня 2017 года он отправился в расположение части и после этого на звонки уже не отвечал.
«Тогда я забеспокоилась, звонила до самого вечера, а потом рассказала соседям о причинах своего беспокойства», — вспоминает она.
Позже военные ей сообщили, что ее мужа забрали, но куда и зачем не сказали.
«А потом в тот же вечер нам сказали в части, что он ранен, но больше никаких подробностей не было, говорили, чтобы мы ждали до завтра».
«Всю ночь мы не спали, а утром тесть позвонил мне и сказал, что ему сообщили из части, что мой муж скончался», — вспоминает Равана.
Причиной смерти назвали остановку сердца во время тренировок.
«Тогда я бросила телефон, выбежала на улицу, смотрю все соседи уже собрались, и тут я поняла, что они уже все знают, но сказать мне не могут», — говорит она. Соседи помогли ей в то утро получить тело мужа и похоронить (в Азербайджане, по мусульманской традиции, похороны обычно происходят в день смерти).
В тот день Равану возмутило, что пришедшие в мечеть военные не позволили обмыть тело, как того требует мусульманский обычай. А само тело было уже завернуто в саван и накрыто флагом.
В историю про сердечный приступ, про то, что ему было так плохо, что для него вызывали медицинский вертолет из Баку, Равана не верила.
Через пять дней тело Руслана эксгумировали и отправили в Баку на экспертизу, и тут оказалось, что смерть произошла из-за «травмы груди».
Подробности, стоявшие за этим коротким заключением экспертов, она узнала уже во время суда над дознавателями.
Равана была одной из десятков пострадавших, которые судились с военной прокуратурой. Из выступлений других солдат она узнала о том, как пытали ее мужа.
«Ему затыкали рот майкой, душили, требовали признать, что он шпион, что у тебя, мол, выбор: или умереть или признаться», — вспоминает она.
Равана узнала в суде, что ее муж стал жертвой ложного доноса, показаний, которые под пытками против него дал другой солдат.
«В суде я расплакалась, спросила у Фуада Агаева [человека, которого обвинили в пытках], зачем ты это делал, а он отвечает «мне приказали, или я его убил или убили бы меня», — рассказывает Равана.
По ее словам, мужа раздевали догола, связывали, вкалывали некие препараты, топили в воде. Все это происходило при враче, который должен был следить, чтобы не наступила смерть. Эти факты подтверждают как свидетельские показания в судебном деле, так и заключение судебной экспертизы.
«Я у Фуада спросила — по чьему приказу ты их пытал, он сказал, что не может этого раскрыть, — говорит она. — Я говорю ему, ты, негодяй, ну что, признался он, что он армянский шпион? А он говорит, что нет, мол, если бы признался — остался бы жив».
В прокуратуре ей сообщили, что никаких обвинений против ее мужа даже не выдвигали. «Я тогда спросила, мой муж вам что — корова, баран, курица? Как и за что моего Руслана убили всего за один день?» — вспоминает она.
У Руслана осталось два сына. Ему было 32.
Похороны в окружении полицейских
У 39-летнего полковника-лейтенанта в отставке Салеха Гафарова тоже остались двое детей. Его жена Натаван рассказала, что полиция забрала его прямо из дома, без объяснений.
Жена две недели не знала, где он, пока ей просто не передали его тело.
Полицейские, окружившие гроб на кладбище, не позволили ей открыть гроб с телом мужа, не сказали, отчего он умер, и торопили с похоронами.
«Только когда начались суды, я узнала, что он погиб фактически уже на второй день — от пыток», — говорит Натаван.
«В суде выяснилось, что его взяли по доносу одного из солдат, которого тоже пытали, — вспоминает Натаван. — Оказалось, что 4-го мая его взяли, пытали, 6-го он впал в кому и попал в военный госпиталь в Баку, а уже 13-го там скончался».
Салеху связали руки и ноги, топили в воде, били током, выдирали ногти, ломали челюсть и связанного сбросили со второго этажа, вспоминает жена услышанное в суде. И после этого продолжали пытать, пока он не впал в кому.
Ее слова подтверждают как свидетельские показания, данные в суде, так и результаты судебно-медицинской экспертизы. В последней подробно описываются повреждения внутренних органов, переломы, а также отмечается отсутствие ногтей.
Восстание родственников
Сейчас не менее 25 человек находятся в тюрьме, отбывая сроки по обвинениям в государственной измене, нападении на старших по званию и множеству других сопутствующих статей.
Их близкие судятся, рассказывают о пытках и проводят акции протеста в Баку.
Один из них — Эльбрус, отец солдата-срочника Натика Гулузаде. В мае 2017 года его сын не приехал домой в отпуск. Родители забеспокоились и отправились в военную часть.
Там они узнали, что сын в госпитале. Они встретили других родителей, у которых тоже пропали сыновья. В госпитале Натика тоже не оказалось.
Собравшись вместе, несколько родителей отправились к военному руководству региона.
«На нас набежало человек 50 офицеров, с нами разговаривали как с врагами и выгнали, — вспоминает Эльбрус. — Мы стали угрожать, что совершим [самоубийство], и только после этого нас обещали выслушать. Записали имена и фамилии и обещали сказать через три дня, где наши дети».
Через три дня Эльбрусу действительно удалось поговорить по телефону с сыном: «Я ему говорю, Натик, а это точно ты? Скажи, где у тебя родинки? Он сказал, и я понял, что это он, он жив».
Через пять дней Натик и еще один парень из соседнего села вернулись домой. Тогда-то Натик и рассказал близким, что пережил. По словам отца, его били по спине, подводили ток к гениталиям, после чего он пять дней был в коме. Хотя медицинской экспертизы по этому делу нет, в распоряжении Би-би-си есть фото со следами от ударов, которое сделал отец Натика.
Эльбрус рассказывает, что Натик на следующий день вернулся в часть и дослужил свой срок.
В сентябре Эльбрусу позвонили из военной прокуратуры: «Спросили, вы отец Гулузаде Натика? Я говорю, да. Говорят, пусть приедет, напишет какую-то объяснительную и вернется домой в деревню».
Натик вместе с братом Нахидом поехал в Баку в военную прокуратуру.
«Около полуночи брат звонит и говорит, что Натика задержали, а он остался снаружи перед прокуратурой», — вспоминает отец.
Эльбрус пытался добиться встречи с сыном в прокуратуре. Первое время он вообще понятия не имел, за что арестовали сына.
Когда же они встретились, Натик рассказал, что ему говорили, чтобы он признался в связях с армянской разведкой.
«Он говорил, что ему сказали, якобы нас (родителей) арестовали за наркоторговлю, и он готов был взять на себя любую вину, чтобы нас отпустили, но теперь он увидел, что мы на свободе и с нами все в порядке».
Сейчас Натик отбывает 18-летний тюремный срок по обвинению в госизмене. Семья Натика, как и семьи других солдат, пытаются обжаловать приговор.
Их дело прошло все местные судебные инстанции, в том числе и Верховный суд Азербайджана, единственное заседание которого, по словам Эльбруса, продлилось минут 20. Теперь отец готов обжаловать это дело в Европейском суде по правам человека, так как местный суд даже не стал рассматривать дело о пытках.
О пытках рассказал и отец солдата Фаика Ахмедова Алибей. Его сыну дали 20 лет тюрьмы.
По его словам, он не смог добиться в суде признания того, что сына пытали. А суд, по его словам, не стал рассматривать факты пыток.
Выжившие на свободе
Большинству жертв пыток удалось избежать тюрьмы. Некоторые счастливы уже тем, что остались в живых и на свободе. Да и суд приговорил к срокам непосредственных исполнителей допросов с пытками.
Упомянутый в этом материале майор Фуад Агаев получил 10 лет за массовые пытки, еще семь человек получили сроки поменьше.
В пресс-службе военной прокуратуры заявили Би-би-си: «Все, кто имел отношение к этому делу, получили [тюремные] сроки, никто не ушел от ответственности».
Однако Вагиф Абдуллаев, бывший командир роты в звании капитана, не доволен результатами судебных процессов.
По его словам, его морили голодом, раздевали догола и поливали холодной водой, били арматурой, пытали электрошоком.
А потом уволили из армии. В суде он проходил в качестве потерпевшего. В распоряжении Би-би-си есть материалы суда, где он обозначен потерпевшим, а также заключение судебно-медицинской экспертизы, зафиксировавшей на его теле следы от ударов и электрические ожоги.
«Против меня не предъявляли никаких обвинений, а просто два месяца пытали, — вспоминает он. — Потом нас заставили в таком состоянии проходить экзамен на спортивную подготовку, и мы его не сдали, естественно. Это и стало официальным поводом для нашего увольнения».
Вагиф рассказывает, что пошел в военное училище в 13 лет, всю жизнь посвятил армии. Сегодня он безработный, ходит на протестные пикеты и судится с министерством обороны, требуя восстановления на службе и наказания всех виновных, так как некоторые, по его словам, избежали наказания благодаря высоким связям.
«Даже если меня завтра восстановят на службе, я от них не отстану, пока они (виновные) все не сядут», — говорит бывший офицер.
«Люди больше не боятся говорить»
Правозащитник Октай Гюлалыев рассказывал, что в первые месяцы массовых арестов ни общественность, ни правозащитники ничего не знали о происходящем.
Потом начали появляться слухи о пытках и убийствах.
«Поначалу и протестов родителей не было, люди жили в страхе, к тому же распространялась информация, что все арестованные предатели, что они сотрудничали с армянами, — рассказывал правозащитник. — Мы начали расследовать это дело и, начиная с прошлого года, постарались связаться с родственниками тех, кого пытали».
В итоге по словам Гюлалыева, только подтвержденных судом жертв пыток оказалось не менее 101 человека, девять из которых погибли от пыток. В распоряжении Би-би-си есть копии решений трех разных военных судов с обширным списком потерпевших, некоторые имена и фамилии в них пересекаются, но действительно можно утверждать, что речь идет о нескольких десятках людей.
Гюлалыев рассказал, что подвергнутых пыткам и приговоренных позже за измену еще не менее 25 человек. «В «Тертерском деле» я всегда говорю «не менее», потому что это только те люди, о которых мы смогли узнать», — отмечает правозащитник.
«Мы увидели массовые нарушения закона, недопуск родственников и адвокатов, и обнаружили, что высокопоставленные люди в минобороны практически создали самосудный орган», — говорит Гюлалыев.
Гюлалыев встречался с группой уволенных военных. Они, по его словам, до сих пор страдают от физических и моральных травм, полученных больше двух лет назад в результате пыток во время дознаний по «Тертерскому делу».
29 октября 2019 года Октая Гюлалыева сбил автомобиль в центре Баку на пешеходном переходе. В результате происшествия он получил тяжелые травмы, находился в коме, ему сделали несколько операций. На момент публикации он все еще находится в тяжелом состоянии и проходит лечение за рубежом.
«Небоевые потери»
В 2013 году в центре Баку проходили акции протеста против небоевых потерь в азербайджанской армии и участники этих акций получили сроки за организацию беспорядков. Последний из осужденных, Илькин Рустамзаде вышел на свободу только в этом году.
А вот журналист, писавший о коррупции в армии, Афган Мухтарлы все еще находится в тюрьме, где он отбывает шестилетний срок по обвинению в незаконном пересечении границы и контрабанде, правозащитные организации считают эти обвинения политически мотивированными.
Среди соседей по Южному Кавказу азербайджанская армия вооружена лучше других, считают эксперты: она заняла 52-е место из 137 в последнем рейтинге Global Firepower Index. С другой стороны, неэффективность и коррупция считаются ее слабыми местами.
Власти Азербайджана и проправительственные СМИ отрицают наличие проблем в армии.
Критике азербайджанская армия подвергалась и после «четырехдневной войны» в апреле 2016 года, когда в результате ожесточенных боев с азербайджанской и с армянской стороны погибли десятки людей. Военный эксперт, полковник в отставке Иса Садыгов говорит, что боевые потери в те четыре дня показали, что «страна не готова и не способна вести боевые действия».
По его словам, коррупция в армии, отсутствие реформ влияют на ее боеспособность.
Тертерский район (где год спустя произошли массовые пытки) находится как раз рядом с линией соприкосновения воюющих сторон. Эксперт считает, что само «Тертерское дело» появилось из-за желания командования «скрыть свои упущения» во время апрельских боев 2016 года. В Армении армию в те дни тоже критиковали, однако там дело завершилось отставкой высокопоставленных военных уже через месяц после апрельских столкновений.
Пытки — обычная практика
Правозащитники в Азербайджане создают списки политзаключенных с середины 1990-х годов, то есть с того момента как президентом страны стал Гейдар Алиев, отец нынешнего президента.
И Гюлалыев говорит, что сидящие в тюрьмах по «Тертерскому делу» тоже, скорее всего, окажутся в этом списке к концу этого года.
Местные правозащитники не раз говорили о том, что пытки — обычная практика для Азербайджана.
Представители комитета Совета Европы по предупреждению пыток с 2004 года посещали Азербайджан шесть раз.
Комитет в прошлом году пришел к выводу, что «пытки и другие формы жестокого обращения со стороны полиции, других правоохранительных органов и армии… имеют систематический характер, широко распространены и не искореняются».
Также, согласно комитету, случаи пыток часто не расследуются, а к заключенным часто не допускают адвокатов и врачей.
О пытках и плохом обращении в Азербайджане правозащитники, журналисты, политические активисты, находившиеся в тюрьме, заявляли на протяжении многих лет.
Например, в феврале 2019 года Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) принял решение о том, что погибший 10 лет назад в тюрьме журналист Новрузали Мамедов был лишен права на жизнь и свободу, ему было отказано в своевременной медицинской помощи и он столкнулся с бесчеловечным и унижающим обращением.
По поводу «Тертерского дела» в военной прокуратуре Азербайджана посоветовали связаться с местным судом, в котором слушались дела о пытках. Указанный в документах Tертерский военный суд ни на письменный запрос, ни на запрос по телефону не ответил.
Не ответили на наши вопросы и в офисе уполномоченного по правам человека (омбудсмена) Азербайджана. На письма с перечнем вопросов, посланные в октябре 2019 года в министерство обороны и военную прокуратуру, также не удалось получить ответы.
Рисунки автора (фото — ВВС)
