Армянский кинорежиссер, общественный деятель Тигран Хзмалян на своей странице в Фейсбуке под заголовком «Раны Ирана» написал:
«Завершился первый месяц 2020 года, вместивший ошеломляющие по накалу и интенсивности события. Достаточно вспомнить, что всего три недели назад мир вплотную подошел к порогу большой войны, причем прямо на нашей южной границе. Необходимо осознать и проанализировать произошедшее для понимания предстоящего.
Как часто бывает в жизни и в политике, отдельная трагедия высвечивает масштабы огромной драмы. Так произошло и в случае со сбитым в Иране украинским самолетом, который из авиационной катастрофы вырос до уровня катастрофы политической. Вообще, крушения гражданских лайнеров в результате военных атак – намеренных или случайных – стали не только печальной закономерностью современного мира, но и фатальным триггером, спусковым крючком для глобальных кризисов.
Сбитый советским истребителем южнокорейский Боинг в 1983-м стал символической жертвой, вызвавшей международную изоляцию СССР и немало способствовавшей его распаду. Взорванный над Локерби в 1988 году агентами Каддафи американский Боинг привел, в конце концов, к разрушению Ливии и страшной смерти самого диктатора. Малайзийский Боинг, сбитый российскими оккупантами над Украиной в 2014-м, неизбежно станет одним из главных пунктов в будущем моральнoм и политическом приговоре путинскому режиму. И тем не менее, трагедия над Тегераном в январе 2020-го выбивается из этого мрачного списка, главным образом потому, что светское политическое руководство Ирана — президент Рохани и министр иностранных дел Джариф, преодолев трехдневное сопротивление религиозной и националистической верхушки, признали свою ответственность за случившееся и осудили виновников. В этом проявилось не только коренное цивилизационное отличие Ирана от режимов Каддафи, СССР и путинской России, но и будущее развитие событий в Иране. Показательно, что главным «адвокатом дьявола» в первые три дня после трагедии стала именно Москва, злорадно транслирующая ложь и инсинуации с циничным оправданием гибели невинных людей.
Читайте также
Российская госпропаганда сумела вместить шесть лет оголтелого вранья и отрицания своей бесспорной вины в уничтожении почти 300 пассажиров амстердамского рейса над Донбассом в три дня иранского молчания об украинском самолете. В кощунственной оргии провокаций над еще дымящимся прахом жертв отметились почти все ведущие исполнители – от депутатов Госдумы РФ до федеральных телеканалов и интернетовских троллей. В топку российского информационного крематория были брошены и конспирологические бредни о якобы летевших тем рейсом политических и военных лидерах, и лживые обвинения в сознательном нарушении Киевом несуществующих инструкций об отмене полетов, и голословные утверждения о ветхости авиапарка Украины.
Сверхзадачей этой свистопляски была попытка Москвы уравнять, смазать, предать забвению и оправдать собственное преступление 2014 года, свалив теперь все на голову пострадавшей стороны. Поэтому признание Тегераном своей вины оказалось еще и пощечиной российской политике и пропаганде, показав куда более высокую моральную и политическую зрелость нашего южного соседа по сравнению с соседом северным. Более того, мужественная и ответственная позиция Ирана по контрасту выставила в еще более неприглядном свете трусливую и подлую позицию Кремля по малайзийскому Боингу. Несомненно, все это зачтется и припомнится Москве в процессе об уничтожении МН-17. Но, возвращаясь к мысли о соотношении отдельной трагедии и глобальной драмы, нельзя за частным не увидеть общего. И, заговорив об Иране, не следует ограничиваться историей о сбитом самолете. Роль этой страны в мировой политике намного больше.
За последние десятилетия многие позабыли, что вплоть до исламской революции 1979 года именно Иран, тогда шахский и светский, был главным политическим и экономическим партнером Запада на мусульманском Востоке. Берусь утверждать, что в обозримом будущем эта роль, пока еще исполняемая рядом арабских государств и Турцией, вернется к Ирану. Более того, еще пять лет назад такое развитие событий из теории становилось практической политикой, когда предыдущий президент США Обама в 2015 году отменил американские санкции против Тегерана и в иранском обществе, особенно среди молодежи и женщин, резко ускорились процессы секуляризации и вестернизации, осторожно и чутко управляемые тандемом Рохани и Джарифа. Не случись победы Трампа в ноябре 2016-го, отбросившей глобальную политику ко временам политического радикализма, наш регион, вполне вероятно, выглядел бы сейчас иначе. Как именно?
Для ответа на этот вопрос, сначала зададимся другим. Как по-вашему, какое из ближневосточных государств сумело извлечь наибольшую политическую выгоду из катастрофического десятилетия «арабской весны», с распадом стран и переделом границ? Если оставить за скобками Израиль, то наиболее успешным «бенефициаром», как это ни покажется странным кому-то, стал Иран. Да, при всей тяжести бремени экономических санкций и политических волнений, Иран доказал свою удивительную устойчивость и способность к развитию в самых сложных условиях. Судите сами – Иран не только воспользовался стратегическим ослаблением своего многолетнего регионального противника Ирака, но и взял под политический контроль значительную часть этой страны, опираясь на ее шиитское население. Иран резко расширил географию своего влияния в арабском мире, доведя его до Индийского океана в Йемене и до Средиземного моря в Сирии и Ливане, опять-таки за счет шиитов. Иран эффективным образом ослабил главных соперников на Ближнем Востоке – Саудовскую Аравию, проигравшую войну в Йемене, и Турцию, увязшую в бесславной бойне в Сирии. Иран удачно встроился в западный проект усиления курдов, не афишируя тесное сотрудничество в войне с «халифатом» и с турками, и избегая конфронтации с собственным курдским меньшинством.
Наконец, что особенно важно для нас, Иран ясно, на высшем уровне, сформулировал свои политико-экономические приоритеты, заявив устами президента Рохани в Ереване о намерении и готовности поставлять нефть и газ через Армению к Черному морю. Не нужно особого знания географии, чтобы понять геополитический проект Тегерана – выход через Армению и Грузию к Украине, а затем в Западную Европу. Следует обратить внимание на два обстоятельства: это заявление иранского президента было сделано в Ереване в присутствии Путина и, таким образом, подчеркивало решение обойти своими энергоносителями как Россию, так и Турцию. Ведь технически Иран бы мог давно и легко воспользоваться российской и турецкой территорией для такого экспорта. Однако, нет – стратегическое терпение Ирана доказывает его геополитический выбор – путь на Запад ему нужен в обход соперников Запада, по территории надежных союзников. Это еще одна причина страха Кремля перед перспективой ослабления и свержения власти аятолл в Тегеране – проблема не только в ненависти Путина к любым революциям и народным восстаниям, но и понимание угрозы вековому российско-турецкому союзу со стороны усиливающегося и ориентирующегося на Запад Ирана. Вот где и как сомкнулись пятилетней давности планы Обамы, расчеты Рохани и уверенность в неизбежности осуществления политической оси Тегеран-Ереван-Тбилиси-Киев, с выходом на Запад. Вот почему так трагически важен и политически опасен был эпизод со сбитым в январе украинским самолетом. Ведь эта катрастрофа могла бы способствовать срыву этого геополитического проекта, к радости его врагов.
Однако ответственность и решимость политического руководства Ирана сорвали надежды России и Турции на эскалацию войны, спусковым крючком которой должен был стать киевский Боинг. США и другие страны Запада оценили позицию Тегерана и обе стороны сделали шаг назад от кромки пропасти. А это значит, что обе стороны признали необходимость наведения мостов через пропасть. Только это может стать утешением для жертв январской катастрофы, тем очищением, тем катарсисом, который оправдывает трагедию в искусстве и смягчает ее в жизни».
https://www.facebook.com/tigrankhzmalyan/posts/3153843594649173