Голос Америки. Данила Гальперович. Аналитики в США считают, что разногласия Турции и России, поддерживающей режим Асада, не перерастут в военный конфликт
Последние новости из Сирии вызывают ощущение неразберихи, творящейся в местах соприкосновения различных сил, и нарастающей напряженности, основные трудности в результате которой испытывает Турция.
Турецкие военные в Сирии в последнее время несли потери от действий сирийских войск, и президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган обвинил в этом не только Дамаск, но и Москву: по его словам, более 1 миллиона беженцев направились к турецкой границе «из-за атак сирийского режима, на которые Россия закрывала глаза».
При этом Эрдоган не хочет серьезно портить отношения с Владимиром Путиным. 4 февраля два президента поговорили по телефону, после чего Кремль сообщил, что «была выражена обоюдная обеспокоенность обострением обстановки в Идлибской зоне деэскалации», а министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу заявил: «Турция продолжит сотрудничество с Россией по ситуации в Идлибе, будет искать пути решения вместе с Москвой. Целью Турции в Идлибе является не Россия, а прекращения огня».
Читайте также
Тем не менее, на этой неделе Турция фактически отказалась от совместного с российскими силами патрулирования на севере Сирии.
США в этой ситуации лишь внимательно наблюдают за происходящим: как сообщил на недавнем брифинге спецпредставитель Госдепартамента по Сирии Джеймс Джеффри, Вашингтон хотел бы, чтобы Россия «изменила свою политику» в зоне конфликта и перестала действовать агрессивно в районе Идлиба, но фактически признал, что именно Россия сейчас определяет судьбу Сирии, власти которой без поддержки Москвы на поле боя «не продержались бы и недели».
Спецпредставитель Джеффри также сказал, что требованием Вашингтона является не свержение Асада, а изменение поведения властей Сирии. По его словам, Россия в этой связи могла бы предпринять «различные политические меры», направленные на урегулирование сирийского конфликта – например, «выполнить резолюцию СБ ООН 2254», предполагавшую политическое решение сирийского кризиса и создание переходного руководящего органа в стране, а также способствовать удалению из региона сил Ирана.
Военные аналитики и эксперты по ближневосточному региону, опрошенные Русской службой «Голоса Америки», говорят, что до реального конфликта между Анкарой и Москвой дело не дойдет, но простой развязки у все более затягивающегося кризисного узла не будет.
США больше не требуют ухода Башара Асада
Тем, что требование ухода Асада снято Вашингтоном с повестки дня, совершенно не удивлен Майкл Карпентер (Michael Carpenter), директор Центра имени Байдена Университета Пенсильвании:
«То, о чем объявил Джеффри, происходило без официального объявления уже некоторое время, и если и была раньше такая цель – добиться смены режима в Сирии, то в последнее время было очень ясно, что достичь ее не удается, и на это не тратились ресурсы. Администрация Обамы действительно вооружала отряды сирийской оппозиции, но еще при ней начала складываться ситуация, когда смена режима стала крайне затруднительной – в частности, после начала военного вмешательства там России в 2015 году, и с учетом роли, которую там играют иранские отряды «Стражей исламской революции» и Хезболла. С таким раскладом можно было только мечтать о смещении Асада, на практике уже было ясно, что этого не достичь. Так что цели у США там теперь другие – среди прочего, не дать «Исламскому государству» перегруппироваться и восстановить свою силу».
Заявление Джеймса Джеффри выглядит реалистичным, считает директор Центра военно-политического анализа Гудзоновского института Ричард Вайц (Richard Weitz): «У США в разное время в Сирии были разные задачи: предотвратить применение химического оружия, добиться установления там власти, больше учитывающей интересы населения, уменьшить влияние Ирана, закрыть террористам доступ к нефтяным ресурсам. Но теперь США де-факто признали, что власть у Асада на какое-то время сохранится, и они с этим мало что могут сделать».
Директор Проекта транснациональных угроз Центра стратегических и международных исследований (CSIS) Сет Джонс (Seth Jones) подчеркивает, что хотя США еще не окончательно ушли из Сирии, теперь ситуацию на местах действительно определяет Россия, поддерживающая Асада: «Я думаю, этим США хотят ясно показать, что их интересы в Сирии сейчас очень ограничены, в особенности после того, как «Исламское государство» потеряло там контроль над территориями. Да, это означает, что у России на руках оказывается большинство карт для игры в Сирии, но не все: у США сохраняется беспокойство по поводу действий Ирана в Сирии и некоторая озабоченность тем, что ИГ может восстановиться, поэтому нашего абсолютного ухода из Сирии пока не произошло».
У всех игроков – разные цели
Ричард Вайц описывает разницу в целях у стран, вовлеченных в сирийский кризис, следующим образом: «У Турции они довольно просты – предотвратить приток новых беженцев из Сирии на свою территорию и исключить угрозу со стороны курдских вооруженных формирований. У России они сложнее – тут и желание показать, что она в случае с Асадом «своих не бросает», и дипломатические цели во всем регионе, и демонстрация военной силы, там много всего. У Ирана цели похожие: укрепить сеть своего влияния в регионе с помощью тех, кото он контролирует, не дать усилиться влиянию США на Ближнем Востоке. А у Трампа тоже все довольно просто: он хочет сохранить отношения с Турцией, минимизировать присутствие США в регионе».
Да, разница есть, подтверждает Сет Джонс: «Мы видим, как в Сирии сейчас проявляется разница интересов России, которая была главной военной силой в деле восстановления Асадом контроля над страной, и Турцией. Именно такое и происходит в регионе, где продолжается война, а у разных правительств, вовлеченных в нее, разные цели. У России были разногласия и с Ираном по поводу Сирии, в том числе из-за перемещения там ракет и их компонентов, а также из-за проиранских вооруженных групп. Это не всегда становилось публичным, но это все вполне ожидаемо».
При этом эксперт CSIS не думает, что у Москвы и Анкары дойдет до серьезной ссоры: «Главная цель турецких властей – защитить свою территорию от отрядов «Рабочей партии Курдистана» и других курдских групп, действующих в Сирии. У России там абсолютно другие интересы: защитить режим Асада, обеспечить доступ к Латакии и Тартусу, и лишь в небольшой степени – борьба с терроризмом. Так что, чем больше сил Турция будет вводить в Сирию, тем чаще Россия будет слышать от Асада, насколько он недоволен действиями Анкары. Но все это не приведет к военному конфликту между Россией и Турцией, как, например к нему не привело то, что турки сбили российский военный самолет в 2015 году».
Эрдоган испытывает сложности – и создает их
«У Эрдогана хороших вариантов в этой ситуации нет», – констатирует Майкл Карпентер – «Я говорил об этом тогда, когда он заключил это соглашение с Россией о создании зоны безопасности на севере Сирии».
Директор Центра имени Байдена напоминает, что у Турции никогда не было возможности реально опереться на Россию в сирийском кризисе: «Достаточно вспомнить, как Россия и Асад действовали в отношении других сил в самой Сирии или вокруг нее: и с США, и между Россией и Турцией было уже несколько соглашений о создании зон деэскалации, и эти соглашения позволяли оппозиции переместиться на короткое время в безопасный район, а Асаду – укрепить свои силы. А потом Асад атаковал каждую из этих зон деэскалации, нарушая соглашение и всегда используя один и тот же довод: там собрались террористы, экстремисты, и их надо уничтожать».
«Не то, чтобы это оправдание было полностью ложным: в районах, где группируется анти-асадовская оппозиция, действительно есть экстремистская прослойка. Но это все позволило России помочь Асаду постепенно нарастить контроль за всей территорией, и сейчас Идлиб – последнее пристанище оппозиции. Очевидно, что Россия и Асад стремятся его зачистить, и для Эрдогана последствия этого могут быть только отрицательные, а поделать с этим он ничего не может» – говорит Майкл Карпентер.
Ричард Вайц, в свою очередь, подчеркивает, что президент Турции и сам, что называется, не подарок: «Эрдоган – непредсказуем, его действия довольно трудно предвидеть. С одной стороны, он очень недоволен наступлением сирийской армии и нежеланием России его сдержать, он также находится с Россией по разные стороны конфликта в Ливии. С другой – он сердит и на США по самым разным причинам, и сейчас отношения американских и турецких военных сейчас худшие за многие десятилетия. Эрдоган просто на 180 градусов развернул политику Турции, которая раньше, за редким исключением, заключалась в поддержании нормальных отношений со всеми: у него, наоборот, со всеми есть конфликт».
По словам аналитика Гудзоновского института, этот конфликт Эрдогану отчасти нужен для внутреннего пользования: «Он может продолжать эту свою войну со всеми, она ему, скорее всего, нужна для укрепления образа «крутого парня», который хорошо воспринимается его базовым электоратом. Мы также помним, что он эмоционален, с ним довольно трудно вести дела, он легко ссорится, но и это он использует для того, чтобы показать, что Турцию нельзя игнорировать в мировой политике, и так далее. Недавно его партия проиграла местные выборы в Стамбуле, и я думаю, что его резкость может объясняться желанием поддержать свою популярность».
Станет ли Сирия для Москвы вторым Афганистаном?
На этот вопрос все эксперты дают отрицательный ответ. Сет Джонс говорит о серьезной разнице между афганской кампанией СССР и действиями Путина в Сирии: «В Афганистане у СССР было в отдельные годы более 100 тысяч военных, 15 000 из них там погибли, и стратегией Москвы в то время было подавление моджахедов с помощью мощного военного присутствия. У России в Сирии – совершенно противоположная стратегия: она там использует авиацию, но на земле действуют сирийская армия, Хезболла, шиитская милиция и военные группы вроде проправительственных «Тигров». Россия использовала там спецназ и частные военные компании типа «Группы Вагнера», то есть, ее силы в Сирии немногочисленны и не так уязвимы, как были в Афганистане».
При этом аналитик обращает внимание на то, что экономические трудности в Сирии могут стать причиной усиления нестабильности: «Нужно учитывать, что режим Асада в Сирии непопулярен, это по-прежнему власть меньшинства, там огромные экономические проблемы и социальная разобщенность. Восстановление страны будет идти очень медленно, особенно в тех районах, где, как полагают власти, население их не поддерживает. И задача поддержания стабильности режима Асада и его защищенности от самых различных угроз, возникшая перед Россией, мне представляется довольно трудной».
Ричард Вайц также указывает на влияние экономики: «Россия говорит о своих действиях в Сирии как об успехе, и тут можно согласиться, учитывая, что ей это все обошлось довольно дешево, сравнивая ее сирийскую кампанию, например, с действиями США в Афганистане. Однако остается экономический вопрос: у России нет таких денег, чтобы оплатить восстановление Сирии, США за это тоже платить не будут, если там будет оставаться у власти союзник Москвы».
Однако Майкл Карпентер полагает, Москва не попадет в подобие «афганского капкана 80-х» в Сирии как раз потому, что Россию вообще не заботит послевоенное восстановление этой страны:
«Я не думаю, что Сирия может стать для России вторым Афганистаном 1980-х. Многие так думали – например, Обама говорил, что Россия там увязнет, и это потому, что логика действий США в мире зачем-то приписывается России. А это неправильно. Вот я уверен, что у России нет никаких намерений восстанавливать инфраструктуру в Сирии, тратя на это миллиарды. Не собирается она заниматься этим, у нее другие цели: укрепить режим Асада, способствовать консолидации им власти, закрепить свой доступ к базам в Хмеймиме и Тартусе, и иметь свою долю в нефтяных прибылях Сирии. Сирия всегда была опорным пунктом для России на Ближнем Востоке, и Москва хочет, чтобы так оно и оставалось».
На снимке — встреча турецкого и российского военных патрулей в северной Сирии. 5 ноября 2019г.
Фото — Голос Америки
