«И члены РПА, и члены «Моего шага» отказались комментировать заявления Роберта Кочаряна»
В интервью российскому телеканалу РБК второй президент Роберт Кочарян дал довольно интересные оценки времи правления председателя РПА, третьего президента РА Сержа Саргсяна. Роберт Кочарян, в частности, сказал, что разочарован тем, как поступил Серж Саргсян в 2018 году, а также выразил недовольство реформами, проведенными во время правления Сержа Саргсяна. Досталась доля критики второго президента также революции 2018 года, ее исполнителям и нынешней власти.
Aravot.am попытался получить комментарии по поводу критики второго президента со стороны деятелей РПА и депутатов правящей фракции «Мой шаг». И члены РПА, и члены «Моего шага» отказались комментировать заявления Роберта Кочаряна.
На эту тему Aravot.am беседовал с независимым депутатом Национального Собрания Армении, членом политической инициативы «Во имя Республики» Арманом Бабаджаняном.
Читайте также
– В интервью телеканалу российского РБК второй президент Роберт Кочарян высказал мнение, что в Армении доминирует оппозиция, что наше общество разделено по интеллектуальным признакам и интеллектуальный потенциал страны в основном сосредоточен вне парламента, и это в основном потенциал оппозиции. Кроме того, по его словам, оппозиция достаточно хорошо представлена в медиа-пространстве. Как Вы оцениваете эти наблюдения второго президента?
– Эти наблюдения или хотя бы часть из них, конечно же, весьма далеки от реальности и извращены. Во-первых, оценки Кочаряна могут быть в лучшем случае весьма относительными, потому что, в отличие от многих развитых стран, у нас, к сожалению, нет социологических, научных измерений, которые позволили бы оценить распределение сторонников того или иного политического течения по интеллектуальному, возрастному, социальному или иному признаку. Поэтому такие оценки крайне субъективны. Но они также далеки от реальности, потому что основной социальной базой бархатной революции 2018 года была молодежь, причем образованная, интеллектуальная часть молодежи, значительная часть которой, я уверен, до сих пор в целом поддерживает, если не революционную власть, то идею революции. А это означает, что данная прослойка общества, интеллектуальная молодежь, составляющая основу революции, органически не может симпатизировать внепарламентским силам, основная повестка которых – контрреволюция и реванш.
Следовательно, оценка, что интеллектуальный ресурс страны сконцентрирован вне парламента, мягко говоря, далека от реальности.
Что касается другого наблюдения – представленности оппозиции в медиа-поле, то в этом вопросе Кочарян прав, с одной оговоркой. На самом деле медиа-поле представляет оппозицию не с точки зрения содержания, идеологически, а с точки зрения неиссякаемого финансового ресурса, которым обладает оппозиция, то есть, представлена не оппозиция, а оппозиционный капитал. В этом смысле ситуация в Армении сегодня беспрецедентна. За всю новейшую историю независимой Армении никогда не было ситуации, когда оппозиция владела во много раз больше СМИ, чем власть, и сегодня ситуация именно такова. Это, конечно, значительное сравнительное преимущество в политической борьбе, но, тем не менее, не решающее. Потому что так называемая оппозиция действительно не имеет даже самой малейшей общественной поддержки, а только с помощью пропаганды, какой бы она ни была агрессивной и разносторонней, невозможно сформировать социальную опору. Пропаганда, какую бы важность она не представляла, это всего лишь инструмент, который служит политике, но не сама политика, а нынешние оппозиционеры, тот же Кочарян, также и со своей этой оценкой, отождествляют политику с пропагандой, что является большой ошибкой.
– Революция 2018 года, по словам Роберта Кочаряна, явилась результатом усталости от правления РПА – «очевидного тренда популистской волны, который прокатился в эти годы, кстати, по всей Европе», и, по его мнению, силы, воспользовавшиеся ситуацией, довольно успешно управляли этим «информационным хаосом». Вы не считаете, что во всем этом есть доля правды?
– Да, в этой оценке может быть доля правды, но на самом деле это полуправда. Потому что усталость, которая существовала в обществе, была усталостью не только от Сержа Саргсяна, но и от лет правления Роберта Кочаряна, от управляемой ими страны, сформированных ими обоими порочных нравов, коррупции, олигархии, монополий, политических преследований, ограничений гражданских прав и так до бесконечности. Такими оценками, понятно, Кочарян пытается отделить себя от всех этих пороков и приписать их только периоду Саргсяна, но у всех нас хорошая память и мы все помним. Что касается управления информационным хаосом или использования других технологий, все они могут иметь место и значение, но никакая технология не смогла бы привести к этим переменам, если бы не гнев и ненависть общественности к властям последних двадцати лет, включая Роберта Кочаряна.
А упоминания Кочаряна о тренде на популизм, я полагаю, были больше попыткой произвести впечатление информированного человека, чем реальная политическая оценка, потому что то, что произошло в Армении в 2018 году, неизбежно произошло бы, независимо от того, были бы эти силы и деятели, возглавившие гнев, популистами, либералами, социалистами или консерваторами. На самом деле 2018 год был общенациональным актом, а не действием отдельной взятой силы или деятеля, направляемой тем или иным идеологическим или лишенным идеологии течением. В 2018 году на улицах республики победила не какая-либо идеология, а народ Армении, который совершил бы это, независимо от какой-либо идейной или идеологической ориентации.
– Согласны ли Вы с параллелями, проводимыми между событиями в Армении и Беларуси?
– Частично да, частично нет. И проблема опять же в том же стремлении свести к общему знаменателю то, что произошло в Армении, и произошедшее в других странах, не напрямую, намеками, чтобы придать геополитическую направленность революции 2018 года, дать понять, что это был западный процесс. На самом деле, однако, это был полностью внутренний армянский, внутренний государственный процесс, главным субъектом которого была не сверхдержава или геополитический полюс, а общество Армении. Несмотря на внешнее, поверхностное сходство событий в Беларуси и Армении, реальных различий гораздо больше, начиная от различий в характере властей двух стран и заканчивая противоречиями в отношениях с геополитическими центрами. Так что проводить искусственные параллели неправильно.
– Чем Вы объясняете критику Роберта Кочаряна в адрес Сержа Саргсяна и правления РПА, проводимой политики? Он даже говорит, что разочарован Сержем Саргсяном и теми реформами, которые проводились во время его правления.
– Я уже упоминал, что такими оценками Кочарян также пытается отделить себя от Армении времен правления Сержа Саргсяна, позиционируя себя в иной плоскости. Но давайте не будем забывать, что не без причины, на протяжении десятилетий наиболее употребляемым термином в нашем политическом словаре была и остается фраза «кочаряносержевская Армения», потому что на самом деле две власти, два режима были связаны органическими и диалектическими узами, власть Саргсяна по содержанию была продолжением правления Кочаряна. Отличия носили внешний, фасадный характер.
Что касается разочарования Кочаряна в Саргсяне, я думаю, что это связано с тем обстоятельством, что в саргсяновской Армении Кочарян не имел той роли, которую он предполагал при передаче поста президента, или вокруг тех договоренностей, которые были достигнуты при приеме-сдаче власти. Кочарян говорил о своем несогласии с решением Саргсяна о конституционных изменениях и введении парламентской системы правления. И это основано на том, что я сказал: введя парламентскую систему правления, Серж Саргсян практически закрыл двери Кочаряну для возвращения в политику, поскольку у последнего не было и до сих пор нет политической единицы, партии, без которой в парламентской стране невозможно заниматься политикой и приходить к власти. Та цель, которую Кочарян преследовал и, может, все еще преследует.
Другими словами, корни этого разногласия находятся очень глубоко и восходят к 2008 году, периоду передачи власти. С другой стороны, тактика Кочаряна по критике Саргсяна может преследовать текущие политические цели, поскольку в настоящее время между ними существует очевидная конкуренция за лидерство в оппозиционном поле.
– Кстати, Роберт Кочарян также говорит, что примет участие в предстоящем туре выборов, если будет на свободе.
– Самое важное, ключевое слово в этом предложении – «если», потому что, да, самый большой вопрос – это возможность его пребывания на свободе. Как это ни странно на первый взгляд, гарантом свободы Кочаряна сегодня является судья Анна Данибекян, рассматривающая его дело, которая не может вести судебный процесс таким образом, чтобы он перешел в стадию изложения фактов, публикации показаний потерпевших, свидетелей, очных ставок. Потому что тогда Кочарян уже не сможет оказаться на свободе под залог ни в 2, ни 20, ни в 200 миллиардов драмов. Так что я уверен, что параллельно с вступлением судебного процесса в основную стадию Кочарян вернется в тюремную камеру, где находящиеся лица не допускаются законодательством Армении к участию в избирательном этапе.
Беседовала Нелли ГРИГОРЯН
