Советник первого президента Армении по внешней политике Жирайр Липаритян опубликовал на сайте Mirrorspectator.com обширную статью о карабахском конфликте и недавней войне. В переводе на русский представляем ниже.
Мы переживаем один из самых сложных этапов нашей истории. С 27 сентября по 10 ноября наша армия вела ожесточенную войну и потерпела тяжелое поражение с огромными последствиями.
Прежде чем найти выход из этого темного туннеля, а точнее для того, чтобы найти выход, мы должны сначала понять, что произошло и почему. И мы должны смириться с этим, принять это. Многие из моих коллег предложили свои ответы. Это мой вклад в это обсуждение.
1 ․ Потери Армении, Арцаха и Армянского мира имели историческое значение.
— Мы проиграли войну, которую должны были избежать любой ценой, войну, которую мы не могли выиграть.
— Еще одна часть нашего народа потеряла возможность жить вместе, и свои исконные дома.
— Мы потеряли целое поколение молодых людей, одну из наших самых дорогих ценностей.
— Мы потеряли человеческий и финансовый капитал, вложенный в Арцах в течение многих лет.
— Наш премьер-министр не достиг трех поставленных им целей по урегулированию карабахского конфликта:
а. Привлечение руководства Арцаха за стол переговоров
b․ Любое решение должно быть приемлемо для всех трех народов, вовлеченных в конфликт — народов Арцаха, Азербайджана и Армении.
c․ Возможность обеспечить независимость Карабаха даже в далеком будущем.
— Мы потеряли уверенность в себе, оптимизм – многие достижения, полученные до этого. Возможно, мы даже потеряли веру в демократию. Мы травмированные люди, которые не полностью готовы принять то, что произошло и почему?
— Мы потеряли часть нашей независимости и суверенитета.
Соглашение о прекращении огня от 10 ноября 2020 г. и последующие заявления президента Путина ясно показывают, что Армения выступает от имени Арцаха. Непонятно даже, какой голос будет иметь Армения при решении дальнейшего развития событий. В прочем, в глазах всех заинтересованных сторон Армения определяется как сторона, которая несет ответственность за все, что касается Арцаха.
- После поражения мы сбиты с толку – мы видим неразбериху вокруг себя.
С одной стороны, нас переполняет скептицизм, ощущение того, что нас предали, мы не уверены, сможем ли мы собрать фрагменты мира, который кажется разбитым. С другой стороны, мы бомбардируем друг друга взаимными обвинениями, речами и заявлениями, цель которых — найти другого виновника в наших собственных ошибках, с оправданиями и обоснованиями наших действий и слов, с оправданиями того, почему война была неизбежной, почему поражение не является поражением. Все это с призывами к мести.
Авантюристы, оппортунисты и суперпатриоты выставляют на всеобщее обозрение, от малейшей ошибки, сделанной во время войны, до самых диких теорий заговора; От безрассудных решений, обвинений в трусости и дезертирстве до достойного гильотины предательства.
Во-первых, мы сомневаемся в том, что мы сосредоточены на том, что сейчас важно. Мы больше не доверяем своей способности задавать правильные вопросы и не говорим о том, есть ли у нас правильные ответы, как оценить путь, который привел нас сюда, что делать в будущем.
- Мы до сих пор спрашиваем, как мы дошли до этого. Как удалось извлечь поражение из жерла победы? Что пошло не так?
На сегодняшний день большинство попыток ответить на вопрос “что пошло не так?” сосредоточены на ошибках, просчетах и дипломатических неудачах во время войны. Многие винят лично премьер-министра.
Подобные ответы привели нас к таким решениям, как: а) требование отставки премьер-министра, б) отклонение соглашения о прекращении огня от 10 ноября или попытки найти способы его изменить, в) более настойчивые усилия для международного признания независимости Арцаха, г) исправление ошибок войны, связанные с ведением с целью подготовки к новому этапу войны, на этот раз мы ожидаем другого способа восстановления прежнего статус-кво.
Скорее всего, многое можно было сделать по-другому при подготовке или ведении войны, но сомнительно, чтобы мы могли добиться существенно иных результатов, чем сегодня. Эксперты, комиссии — историки будут долго анализировать эти неудачи — вероятно, не согласятся, что пошло не так.
Ни один из этих ответов, взятых по отдельности или вместе, не даст достаточных ответов на нашу основную проблему.
- Мы проиграли, потому что более двух десятилетий наши лидеры основывали свои суждения на идеологических, политических, партийных и личных соображениях, а не смотрели на реальность.
Мы проиграли, потому что отказались видеть сдвиг баланса сил и признать, что время не в нашу пользу. Мы путали наше благополучие со стратегическим мышлением.
В частности, в случае с премьер-министром Пашиняном мы должны учитывать два фактора.
а) Его честное, но совершенно неуместное опасное убеждение, что демократия в Армении обеспечит международную поддержку позиции страны по карабахскому вопросу; что Запад больше заботится о демократии, чем о собственных интересах; что обход президента Алиева и обращение к азербайджанскому народу спровоцируют другую позицию Азербайджана, близкую к суеверной позиции Армении.
б) Его нежелание действовать и вести переговоры как государственный деятель: договориться о порядке возвращения оккупированных территорий и адекватных гарантий безопасности для нашего народа жить на своей земле мирным путем, мирно.
Запад, Восток, Юг и Север уже более двадцати лет говорят нам, что: (а) они не признают независимость Карабаха, и (б) семь регионов, прилегающих к Карабаху, контролируемых Арменией, считаются оккупированными территориями, и какими бы ни были причины нашего контроля над этими территориями, мы должны их вернуть. Азербайджан все это время твердил нам, что будет вести войну за эти регионы.
Так долго игнорируя все это, мы, тем не менее, обратились к Западу с просьбой помочь нам сохранить семь регионов, признать независимость Карабаха на случай, если мы начнем проигрывать войну.
- Наша главная проблема в том, как мы думаем.
(Под “нашим” в данном случае я имею в виду большинство лидеров нашего государства и большинство наших политических партий, собравшихся сегодня на улицах.) Наша проблема заключалась в том, как мы смотрели на карабахский конфликт, и как мы формулировали вопросы, связанные с его решением. Мы начали с вывода, который соответствовал нашим мечтам, а затем задавали только те вопросы, которые подтверждали наши выводы и не подвергали сомнению наши предположения и логику. Наша проблема — это наша политическая культура, которая опирается на мечты, а не на неопровержимые факты; та форма, с помощью которого мы разрабатываем стратегию, та форма, с помощью которого мы легко отбрасываем то, что говорят и делают внешний мир и наши оппоненты, если они ломают наши предрассудки и предвзятые представления.
Мы адаптируем нашу политическую стратегию к нашим желаниям, к тому, что нам нравится, вместо того, чтобы принимать во внимание простые факты, которые вместе составляют реальность. Наша проблема в том, как мы позволяем самым высоким, благородным и совершенным решениям наших проблем и иллюзиям затмить наши суждения. Наша проблема в том, что мы постоянно переоцениваем свои возможности, даже не оспаривая компромисс между нашей стратегией и нашими мечтами. Мы думали, что наша стратегия “не сдаваться ни на дюйм” была правильной, потому что наш суд был справедливым. И мы верили, что сможем подчинить волю врага, международного сообщества, чтобы заставить их думать и чувствовать так же, как мы.
Мы думали, что наши мечты настолько возвышенны, что просто превратить их в политическую программу и сообщить миру о них может заменить стратегическое мышление. Мы не хотели нарушать чувство патриотизма.
Поскольку противник не хотел давать нам то, о чем мы мечтали, мы решили, что противник не гибкий и не хочет вести переговоры. И поэтому мы сказали, что война неизбежна, что это приемлемый вариант, что это не наша вина. В конце концов, эта логика привела к неизбежному выводу, что война желательна, что мы будем сражаться и, конечно, мы победим, и мы заставим врага принять нашу логику, наши условия, наше решение. И пусть любая реальная оценка баланса сил утеряется в груди писателя. Лучше попытать счастья на войне, чем в мире.
Мы настаивали на том, что выбор мира — это решение проигравших: Не нужно было вкладывать в переговоры все, что у нас было, не нужно было жертвовать чистотой своих мечтаний.
У нас даже был ментальный периметр, необходимый для того, чтобы приспособиться к неминуемой гибели молодых людей. В конце концов, разве наша история не полна героями и мучениками? Особенно с мучениками! Благословенна ли мы памятью битва Вардананц, битва, в которой более тысячи солдат были убиты и стали мучениками? Разве наша история и наша церковь не говорили нам, что для молодых людей приемлемо умереть, даже если самопожертвование тысяч не обязательно приносит победу?
Мир в лучшем случае рассматривался как вариант, который не следует ценить выше войны, его можно было принять или отвергнуть. И наша риторика соответствовала этому высокомерию, надо сказать, опасно безрассудному суждению.
Оба решения, как путем переговоров, так и путем войны, были рискованными. В каждом из них были свои опасности. Но в худшем случае, в случае неудачного мира, мы были бы там, где находимся сейчас, возможно, даже лучше. В случае войны прекращение огня 10 ноября было лучшим, на что мы могли надеяться.
- То, что мы имеем сегодня на рынке стратегического мышления в отношении правительства и оппозиции, которая хочет сменить правительство, чрезвычайно тревожно и опасно.
Мы видим постоянный отказ отвечать на реальные вопросы и очевидные простые ответы, повторение одних и тех же лозунгов, цепляние за одни и те же иллюзии. Мы предлагаем неправильное лечение при неправильном диагнозе.
Цепляясь за продолжение той же неудачной и дорогостоящей стратегии, правительство пытается убедить нас, возможно, себя, что может быть, он думает, что то, что он думал о проблеме, было единственным способом подумать об этом, что то, что было сделано, было единственным способом сделать это. Премьер-министр признал свои незначительные ошибки, за которыми скрываются настоящие провалы его мышления и стратегии.
Выступившие против него на улицах партии даже не сделали того, что сделал Пашинян. Им все еще нужно осознать, что они тоже совершили ошибку, большую или маленькую. Эта оппозиция состоит из партий, которые были основой ошибочной стратегии и проблемного мышления; группа, которая никогда не поднимала вопрос о пути, который неизбежно приведет к войне, оппозиция, которая аплодировала, когда Пашинян отверг компромисс Лаврова за несколько дней до войны. Вариант, который мог бы оставить нас в лучшем положении, чем сейчас, без всех этих потерь. Нам нужно поставить вопрос, какую проблему решали эти люди.
Некоторые даже предлагают отменить соглашение о прекращении огня, заставить других подписавших его изменить или даже вернуться к войне, чтобы отомстить. Должен ли президент Путин предупредить нас, что любой такой шаг будет равносилен самоубийству?
Возможным последствием сохранения этого менталитета, который привел к историческим потерям, может быть то, что война повторится, и мы потеряем то, что от нас осталось.
Настало время изменить наш взгляд на историю недавнего прошлого, если мы хотим разработать план на будущее, который выдержит испытание временем и здравым смыслом.
Фото — Civilnet.am