Граждан не спрашивают, программа какого политического деятеля или партии им нравится, их спрашивают: хотите ли вы, чтобы этот лидер правил вами?
Существует два подхода к развитию биологических и социальных явлений, один из которых можно назвать эволюционным, второму сложно дать название, пожалуй, «фиксирующий ситуацию».
Согласно первому, например, животный мир постоянно эволюционировал в течение миллионов лет, начиная с, условно говоря, каких-то амеб и заканчивая человеком, который является венцом этого развития и его конечной точкой. Точно так же, по Марксу, общественно-политические формации начинались с первобытно-общинного строя и должны были закончиться коммунизмом, который, по его мнению, является конечной целью человечества. Однако в 20-ом веке выяснилось, что теологический (ставящий конечную цель) подход, по крайней мере в данном случае, является неправильным. Но примерно после 1990 года была поставлена другая всеобщая цель: все страны мира, якобы, в конечном итоге достигнут либеральной демократии западного типа и рыночных отношений: согласно этой теории, на пути к этому «идеалу» разные страны занимают разные позиции.
Буду откровенен: в 1990-е годы я тоже верил в это, и теперь считаю, что некоторые элементы этой системы в обязательном порядке должны быть применены в Армении. Однако жизнь показала, что не все так линейно и однозначно. В основе моего мышления прежде всего идеи, высказываемые российскими политологами. Почему именно их? Очень просто. Потому что в течение последнего года мы зависим от этой страны больше, чем когда-либо в прошлом. И вот они вернули в оборот идею «плебисцитарной демократии». Речь идет о демократии, согласно которой большинство, так или иначе, выражает свою безоговорочную поддержку лидеру и дает ему мандат на осуществление неконтролируемого управления (название металла, из которого сделан этот мандат, в данном случае не имеет значения).
Читайте также
Чем это отличается от либеральной демократии? В случае последней партии или кандидаты выступают с собственными программами, и в этой конкуренции граждане выбирают лучших, а затем контролируют, чтобы обещания выполнялись. В России этого не было, по крайней мере, с 2000 года. Путин «не выигрывает» выборы в том смысле, в каком это делают Трамп или Байден. Было бы смешно утверждать, что он, например, победил Грудинина в 2018 году. Путин идет к народу и спрашивает: «вы доверяете мне полномочия управления вами?», и большинство людей отвечает «да».
Такое же волеизъявление произошло в сентябре этого года, когда большинство граждан подтвердили свою приверженность Путину, который в данном случае выступил в форме «Единой России». Парламент, партии, их программы не играют никакой роли в этой системе: имеют значение только лидер и сказанное ему громкое «да».
Авторские права на понятие «плебисцитарная демократия» не принадлежат российским политологам. Как и многое другое в этой стране, эта идея также пришла в 19 веке из Германии, хотя так называемый «цезаризм» существует с незапамятных времен. Наконец, эту формулировку дал Макс Вебер, который, можно сказать, является «капиталистическим Карлом Марксом» — не менее влиятельным классиком. Вебер не только теоретически доказывал необходимость такой демократии, но и практически пытался применить ее в политике, став одним из авторов конституции Веймарской республики.
Всем известно, к чему привела политическая практика наделения «диктаторским мандатом» первого лица в 1933 году. Ясно, что ни Вебер (умерший в 1920 году), ни влиятельные Карл Шмидт и Йозеф Шумпетер не были в восторге от этой перспективы.
Но давайте согласимся с тем, что применение идеи «плебисцитарной демократии» может превратиться как в каннибалистический режим Гитлера, так и в гораздо более «нормальные» авторитарные системы. Главное — принцип. «Демократия — это не власть народа, это власть элиты, которую народ одобряет», — писал Шумпетер.
Кстати, Андраник Мигранян (который по понятным причинам не нравится сторонникам действующей власти), предложил такой проект для России в переходный период, на рубеже 1980-90-х годов, ссылаясь на Макса Вебера. Проект не удавалось реализовать до начала 2000-х. Армения очень мало похожа на Россию, наших лидеров тоже трудно сравнить с Путиным.
Но давайте попробуем разобраться в реальном политическом содержании выборов (и референдумов) начиная с 1995 года. Ставился ли вопрос, какие партии, идеи или программы более применимы к нашей стране? Нет, вопрос ставился так: «вы хотите, чтобы вами правили Тер-Петросян, Кочарян или Саргсян?». Ответ был отрицательный. Но власть говорила: «даже если вы скажете «нет», мы все равно будем править». Это было, конечно, обидно, для многих, возможно, травматично. В 2018 и 2021 годах тоже не возникало вопроса — нравятся ли вам программы «Моего шага» или «Гражданского договора». «Даже если премьер-министр представит чистый лист, я все равно буду голосовать за его программу», — говорил один из его сторонников. Людей спрашивали: «вы даете Пашиняну полномочия управлять или нет?». И ответ большинства был «да, даем». Сторонники оппозиции иногда утешают себя, говоря, что в 2021 году «да» сказали 25 процентов избирателей, имеющих право голоса. Но проблема в том, что, не подходя к урне для голосования и не говоря «да» нынешней парламентской оппозиции, люди также выразили свою позицию.
Более того, согласно той же теории, «плебисцит» не обязательно должен выражаться только посредством голосования. Пашинян за эти три с половиной года несколько раз проводил «вотум доверия» и получал свое «да». Когда ему потребовалось быстро распустить избранный парламент в 2017 году, он, уже занимая пост премьер-министра, призвал своих сторонников оказать давление на законодателей с помощью «дмп-дмп-у!», и эти сторонники добровольно пришли к Национальному собранию. Когда премьер-министру нужно было запугать судей, чтобы те приняли исходящие из интересов политического руководства решения, он послал своих сторонников заблокировать суды.
Референдум об отстранении Грайра Товмасяна от должности председателя Конституционного суда на самом деле не был посвящен этому чиновнику. Именно представители власти говорили, что это будет референдум доверия Пашиняну, и если бы он состоялся, у меня нет никаких сомнений на счет результатов. Даже после позорного поражения в войне премьер-министр несколько раз звал своих сторонников на площадь Республики, и те охотно приходили. Мне кажется, что все перечисленные факты были яркими проявлениями «плебисцитарной демократии». («Народ по вызову», комментируя эту систему в своей стране шутил один из российских политологов).
Почему так важно все это понимать? Во-первых для того, чтобы смотреть на реальность открытыми глазами, независимо от того, кому это нравится, а кому нет. Во-вторых, чтобы не обсуждать нереалистичные сценарии и не надеяться, что в Армении когда-нибудь установится либеральная демократия.
Арам АБРАМЯН
Газета «Аравот»
