Люди, которые видят свою жизнь в противопоставлении «Пашиян-Кочарян» и уверены в том, что вселенная вращается вокруг этих двух лиц, совершают фундаментальную ошибку.
Поезд Кочаряна уже ушел, и меня, честно говоря, удивляет, что такой опытный политик, как он, думает, что сможет каким-то образом вернуться к власти. Вчерашняя пресс-конференция Второго президента показала, что он не имеет адекватного представления о реальности. Кочарян — не тот человек, который может свершить смену власти. Естественно, Серж Саргсян тоже не такая фигура. Разница в том, что Третий президент это осознаёт, а Второй — нет.
Означает ли это, что Пашинян «вечен» и будет возглавлять страну столько же, сколько Назарбаев или Лукашенко? Нет, конечно: он уйдет через несколько лет, надеюсь, мирно. Так что, превращать спор о будущем Армении в противопоставление двух людей является результатом ограниченного, примитивного мышления. А чтобы мыслить без привязки к конкретным людям, нужно понимать: а) чего хотят основные игроки в этом регионе, б) чего хотят граждане Армении.
Ответить на оба вопроса сложно. Здесь работает так называемый «эффект Даннинга-Крюгера»: чем меньше знаний у людей, тем увереннее и тоном, не терпящим возражений они говорят об интересах и целях наших четырех ближайших соседей и трех стран-сопредседателей Минской группы на Южном Кавказе. Они также могут четко дать определение тому, какое государство желает иметь «армянский народ».
Читайте также
Чтобы понять, какое именно направление выбирают наши граждане, конечно, было бы идеально провести достоверный социологический опрос. Но таким опросам в Армении не верили никогда и они были окончательно дискредитированы после парламентских выборов 2020 года. Однако, надо признать, что лучшим опросом были именно эти выборы.
Допустим, что 25 процентов жителей нашей страны предпочли, чтобы Пашинян остался, 10 процентов проголосовали за нынешнюю парламентскую оппозицию, 5 процентов — за другие политические силы, а половина вообще не подошла к урнам для голосования. Что это дает с точки зрения социологии? Думаю, особо ничего. Можно спорить о точности цифр, но, на мой взгляд, проблема не в этом.
По сути, есть две проблемы. Во-первых, очень сложно сформировать «классовую» выборку нашего общества. В моей юности, в 1970-е, были «официальные» классы — рабочие, крестьяне и интеллигенция — как «средний класс». Были и неформальные группы: коммунистическая номенклатура (от первого секретаря до кладовщика), «сотрудники органов» (те, кто «шил дело», а затем требовал взятку, чтобы не преследовать) и так называемые «предприниматели», занимавшиеся полулегальным бизнесом. Интересы представителей этих слоев были более-менее понятны, и если бы было желание провести честный опрос, то с выборкой не было бы проблем. А теперь попробуем разобраться, какие слои у нас сегодня. Только не будем говорить о сторонниках честных «нынешних» и занимавшихся грабежом «бывших». Это пропагандистские клише.
Однако есть еще более сложная проблема: искренность. Если спросить граждан Армении, сожалеют ли они о потере 70% Арцаха, подавляющее большинство ответит «да», «а как же иначе?», «мы должны вернуть утраченные земли». Возможно ли измерить искренность этих ответов?
Арам АБРАМЯН
