Ответ на этот вопрос не так очевиден, как может показаться на первый взгляд
Известный американский экономист, лауреат Нобелевской премии Дуглас Норт предложил теорию, согласно которой нации находятся на разных стадиях развития (в первую очередь, он, естественно, имел в виду экономическую ситуацию), потому что в свое время, в течение истории они сделали неправильный выбор: выбрали неправильные, неэффективные институты, которые не позволили им выйти на более высокую траекторию. Такой подход противоречит бытующему в Армении почти всеобщему мнению о том, что все обусловлено людьми. В нашей стране все «знают» кто, когда и почему что-то сделал неправильно: «Вот, если бы тот или иной был более порядочным и патриотичным, то наша страна процветала бы». И называются имена в соответствии с политическими вкусами человека или группы людей.
И «рецепт» всем известен. Ничего хорошего в этой стране не произойдет до тех пор, пока Левон (Роберт, Серж, Никол) со своим окружением не исчезнут (не будут уничтожены, осуждены). Позвольте мне сказать, что с таким «узким» мышлением мы далеко не уедем. «Геополитический» вариант такого подхода следующий: «все будет хорошо, если русские уйдут (или, если русские останутся)». Однако все далеко не так примитивно.
Попробуем взглянуть на опыт других стран. Американский политолог Роберт Патман, в 1990-х годах изучая экономические различия между севером и югом Италии (которые в значительной степени сохранились до наших дней), отмечает, что одной из основных причин этих различий был выбор, сделанный 1000 лет назад. Север и центр выбрали республику, юг — монархию, и это создало соответствующие институты и культуру, что в конечном итоге повлияло на экономику.
Читайте также
Российский экономист Александр Аузан приводит примеры из истории своей страны. В 14 веке в Европе была страшная эпидемия чумы, поразившая 1/3 населения, до Москвы эпидемия дошла в 1353 году. Человеческий ресурс стал «дефицитом» — недостаточными для решения экономических проблем. Что нужно было делать? В Западной Европе начали соблазнять население, предлагая дополнительную собственность, часть урожая и так далее. А Московское княжество (в то время России в современном понимании не существовало), как и ряд других восточноевропейских государств пошли другим путем. Они думали по следующей логике. Поскольку человеческие ресурсы — это «труднодоступный товар», а земли много, давайте возьмем этот «товар» и силой прикрепим его к земле.
Так возникло крепостничество, которое сочеталось с самодержавием. Самодержавие отличается от европейской монархии тем, что сразу входит в экономическую систему. А крепостничество отличается от традиционных феодальных отношений тем, что в этом случае государство постоянно вмешивается в отношения между феодалом и вассалом.
Сделаем оговорку с тем, что до 18 века правильные или неправильные решения принимались элитой, людьми, у которых были рычаги влияния на эти решения. Только после Великой Французской революции «народ» (какой бы смысл мы ни вкладывали в это гибкое понятие) начал играть роль определенного, но, как мне кажется, нерешающего фактора.
Может ли элита той или иной страны понять, что идет неправильным путем? Конечно, может. Однако повернуть вспять — непростая задача. Вся проблема в том, что неправильно выбранные институты, писаные и неписаные законы начинают отражаться в культуре, которая поддерживает неэффективные институты, а последние не позволяют культуре меняться.
Если, допустим, проживание в Османской, Персидской и Российской империях привило нам, армянам, институт взяточничества, то за 2-3 века это стало неотъемлемой частью нашей культуры (ценностей и поведенческих целей), а когда делается попытка ввести другой, более эффективный институт гражданской бюрократии, этому препятствует трехсотлетняя культура, а с другой стороны, институт взяточничества не позволяет людям руководствоваться другими ценностями. Таким образом, создается «эффект русла», когда нация, грубо говоря, бьется об стену, но в итоге продолжает свое движение в том же русле.
Теперь самый главный вопрос, на который у меня нет ответа. Если мы согласимся с тем, что армянское государство движется в неправильном направлении (я думаю, это очевидно для думающих людей), и если вышеприведенная теория верна, то когда именно мы допустили ошибку и в чем была эта ошибка? Произошло ли это за последние 30 лет, возможно, это проблема 100 летней давности (если принять во внимание наши предыдущие попытки построить государство) или мы должны пойти еще дальше и спросить, почему нами не было предпринято серьезных попыток реформировать Армянскую Апостольскую Церковь? Я имею в виду не догмы, а социальную роль церкви. Почему у нас не было Реформации, Ивана Грозного, Петра Великого или Отто Бисмарка? Опять же, я предлагаю вам подумать над этим. Но предлагаю подумать, выйдя за рамки личной характеристики того или иного лидера.
Арам АБРАМЯН
Газета «Аравот»
