В чем разница между идеологическим и утопическим подходами?
В последнее время слово «спасение» часто используется в политическом и общественном дискурсе. Применяя это понятие, оппозиционные круги имеют в виду, что их деятельность способствует спасению Арцаха, Армении и Родины в целом. А сторонники власти иронизируют этих людей: «Спасители нашлись! Да кто вы такие, чтобы кого-то спасать?!» Я понимаю спасение радикально иным образом, полагая, что это слово обращено,в первую очередь, к личности, к его душе. Если человек хочет спастись, на мой взгляд, он должен, прежде всего подходить к себе по таким же строгими критериями, по которым он подходит к другим.
Вот как я понимаю призыв возлюбить ближнего своего, как самого себя. Это очень практичная заповедь, которую мы нарушаем на каждом шагу. Если я присвою чужие 1000 драмов, то это ничего: семью же надо прокормить, но если это сделает кто-то другой, то можно ахать и охать. Если я закрываю улицу, то это — справедливое требование народа, а если то же самое делает кто-то другой, то это грязная игра реваншистов. Это потому, что я люблю себя больше, чем других.
«Спастись», на мой взгляд, означает подойти к любому вопросу сначала с человеческой точки зрения, а уж потом с социальной, политической или идеологической. Поскольку я работаю в телевизионном эфире уже около 40 лет, то можете представить, сколько раз я ошибался. Теперь, если мой коллега ошибся, имею ли я право принимать позу «статуи» и осуждать его? Если я чуть ли не каждый день злюсь из-за какой-нибудь мелочи, иногда даже поминая черта, могу ли я судить женщину моего возраста, которая не может сдержаться?
«Спасение», на мой взгляд, возможно не идеологией, а утопией. Автором этого противопоставления является английский социолог Карл Маннхейм. Он считает что, идеология узаконивает уже существующие условия: это правильно, то неправильно, это хорошо, то плохо. Утопия (или антиутопия) — это не фантазии о желаемой или нежелательной ситуации, как это иногда представляют, это уникальный мысленный эксперимент: а что было бы, если…
Подобный эксперимент ставит, например, Томас Гоббс, основывая свои рассуждения на том, что было бы, если бы государства не существовало. В этом случае, согласно Гоббсу, люди с утра до ночи были бы заняты терзанием друг друга, потому что в человеческой природе есть инстинкт выживания, разум, склонность к высоким духовным ценностям. По мнению английского философа, сосуществование не является частью нашей природы. Гоббс не мечтал о том, чтобы люди уничтожали друг друга и не предупреждал, что этого не произойдет, а всего лишь через утопию обосновывал необходимость существования государства, общественного договора.
Читайте также
Утопия библейского «спасения» , поиска Царства Небесного тоже, на мой взгляд, не есть стремление к какой-то райской, идеальной ситуации, или угроза «наказания» или ада: это просто оправдание необходимости определенного поведения. Поведение «возлюби ближнего, как самого себя», на мой взгляд, является рациональным поведением, поведением, обеспечивающим внутренний покой человека.
При этом, если такое поведение будет демонстративным, слишком поспешным, так сказать, «протокольным», оно не принесет пользы ни человеку, ни его близким. Это становится той же самой идеологией в том смысле, в каком это слово используется здесь. Томас Мертон, известный католический монах 20 века, отмечает, что некоторые монахи выполняли свою работу настолько скрупулёзно, что это становилось насмешкой. Преуспели нормальные, терпеливые, надежные люди, с чувством юмора, которые не делали ничего из ряда вон выходящего, просто следовали правилам. Думаю, это относится и к мирянам.
Так что ошибаются те, кто бьет себя в грудь, говоря, что они кого-то или чего-то спасают. Ошибаются те, кто высмеивает этих людей. Но настолько же сильно ошибаются люди, которые бьют себя в грудь, утверждая, что они, якобы спасаются.
Арам АБРАМЯН
Газета «Аравот»
11.05.2022
