Интервью со скрипичных дел мастером Андраником Гайбаряном
Гость нашей редакции носитель необычной и таинственной профессии – скрипичный мастер – человек, занимающийся изготовлением и ремонтом скрипок и других смычковых музыкальных инструментов, Андраник Гайбарян. Наш соотечественник жил и учился в Ростове. Закончив консерваторию по классу скрипки, спустя время по приглашению стал работать там же в реставрационном отделе, а затем и преподавать историю скрипичного мастерства. Но тяга к изготовлению скрипок вскоре стала делом всей его жизни. Сейчас он живет и работает в США. На его инструментах играют многие знаменитые исполнители.
Вот как они отзываются о мастерстве Гайбаряна.
Нидерландская скрипачка Вера Бетс: «Эти инструменты — просто лучшие по звучанию современные скрипки, которые когда-либо доходили до моего слуха. Андраник Гайбарян, на мой взгляд, гениальный мастер!».
Скрипач и альтист Виктор Романул: «Моя скрипка Андраника Гайбаряна – настоящее сокровище. Каждая из его скрипок, которые я пробовал, была изумительна, каждая со своими немного разными характеристиками. Благородный звук, богатые размеры, пронизанные всей тонкостью одного из гроссмейстеров скрипичного дела, таких как Страдивари или Guarneri del Jesu. Моя скрипка чиста, как колокольчик…».
Питер Брант – профессор Королевской консерватории Гааги и Амстердамской консерватории: «Скрипки, сделанные Андраником Гайбаряном, очень и очень хороши. Но когда ты играешь на них, начинается настоящее волшебство. Звук просто льется наружу! Это прекрасный опыт как для исполнителя, так и для публики».
На днях Андраник Гайбарян побывал в Ереване в рамках международного музыкального фестиваля «Армения» и с удовольствием согласился на эксклюзивное интервью.
— Откуда появился интерес к профессии скрипичного мастера?
— Меня всегда тянуло к этой профессии, к процессу изготовления скрипок и всегда было интересно слушать разговоры, разные истории про Страдивари, о том, как он в течение многих лет вымачивал дерево, готовил специальные составы, чтобы сделать скрипку. Для меня это было настоящей мистификацией. Увлечение началось, когда мне было 14-15 лет. Я начал улучшать удобства своего инструмента – подбородник, другие детали, потом делал все это для друзей. Позже кто-то попросил починить скрипку, потому что она вся рассохла, причем делал все, не имея специальных инструментов. Когда закончил училище, поступив в консерваторию, познакомился с моим учителем, солистом филармонии, великолепным скрипачом, в репертуаре которого были все 24 каприса Паганини, исполняемые им за вечер, Араиком Ресьяном. Он также сам делал скрипки. Я ему показал свою работу, а вскоре мы начали вместе ремонтировать инструменты.
— Когда вы сделали свою первую скрипку, вы помните её?
— Это было в 1989 году, когда я закончил консерваторию. Очень хотелось бы ее увидеть сейчас, я думаю, это была такая уродина… Сам все придумал. Никто мне не помогал. А потом я поехал в Москву, где эмигранты, которые уезжали в Америку дали мне за неё 300 долларов. Они искали перед поездкой все, что можно было купить, чтобы там перепродать. Покупали, в основном, произведения искусства. Скрипка неплохо звучала, на ней можно было хорошо играть. Но сейчас, столько лет спустя, набравшись опыта, я, конечно, понимаю, что она была очень грубо сделана, примитивно.
— Вы довольно долго живете в США. Что послужило поводом для переезда?
— Много чего. Это был 2002 год, а за десять лет до этого я там гостил. Как-то попал в музыкальный магазин и понял, что в Америке больше возможностей для работы, очень много профессиональной информации, хотя в это же время и в России потихоньку появлялись некоторые перспективы. Там я купил один из первых компьютеров, чтобы искать и изучать специальную литературу. А приехав домой, чувствовал, что мне нужно больше профессиональной информации и задыхался от ее нехватки. Думал, что нужно ехать в Москву, Европу. Но получилось так, что мы выиграли грин-карту в Америку, все бросили и уехали.
— А как там пошло дело?
— Вы знаете первые несколько месяцев было сложновато. А вообще, если честно, очень сложно было несколько лет. Мы приехали в небольшой город, и я боялся, что не найду себе работу по специальности. Но созвонившись с магазином, где когда-то продавалась моя скрипка, повезло. Хозяин меня вспомнил и пригласил к себе. Как раз у него была вакансия на главного мастера. Сейчас я поражаюсь, как он взял человека, который не знал языка. Правда, ему понравился альт моей работы, который я привез с собой. Работники магазина купили словарь и с его помощью мы поначалу стали объясняться. Мне было легче, потому что я тихо-молча занимался своим делом, знал, что надо делать, как реставрировать инструменты. Потихоньку «через воздух» пришел и язык – учиться было некогда, т.к. надо было работать. Потом я познакомился, сейчас уже с большим моим другом – альтистом Михаилом Зарецким. Он, кстати, закончил Московскую консерваторию с Третьяковым, Спиваковым – с целой плеядой знаменитых артистов. Ему понравилась моя работа и он приобрел мой альт, потом и скрипку. Михаил мне очень помог, организовывая встречи с солистами, которые приезжали на гастроли: с Вадимом Репиным, Николаем Шнайдером, Элизабет Батиашвили, Ани Хакимото, Цукерманом и многими другими, т.е. у меня была возможность показывать свои инструменты и ориентироваться, в каком направлении работать дальше. И это очень помогало в моей деятельности.
— У вас остается время самому играть?
— Как музыкант-исполнитель я давно уже не играю. Но т.к. постоянно приходиться пробовать звук сделанных мною инструментов, ориентироваться в выборе материала для работы – какое дерево подобрать, какой высоты должны быть своды и т.д., я все время играю.
— Известно, что скрипки мастерят из определенных сортов деревьев, как и где вы их покупаете?
— Есть специальные люди-профессионалы, которые заготавливают материал для музыкальных инструментов. Я использую такой же материал, каким пользовались знаменитые итальянцы: Амати, Страдивари, Гварнери, представители этой школы. Это в основном югославский клен – из Боснии, Хорватии, Словении. И ель, идущая на верхнюю часть инструмента. У этой породы дерева наиболее ярко выражена упругость, которая позврляет добиваться отличного звучания басовых нот. Материал хороший, но недешевый, однако купить его можно. Первые годы, когда я начал делать инструменты, старался закупать древесину 10-15-летней выдержки. Обычно материал должен отлежаться не менее, чем 3 года, как коньяк. Но лучше ипользовать древесину 5-10 летней выдержки. Ведь главный секрет изготовления скрипки заключается в качестве и сорте дерева.
— Мастеря скрипку, вы руководствуетесь старинной технологией, придерживаетесь классического кремонского метода? (Кремона – столица изготовителей скрипок с XVI века – Е.Г.) И как быстро можно сделать инструмент?
— На самом деле сейчас технологии изготовления преподают в школах для мастеров. Научить человека сделать скрипку практически можно за два года, если он имеет руки и голова на месте. Но сделать хорошую – очень мало кто может, потому что это процесс очень длительный. Там слияние многих вещей: прежде всего, что слышит мастер, какую музыку он любит слушать, какие у него кумиры, надо владеть эталоном правильного звучания. Важны определенные способы, выработанные мастером. Когда я объясняю своим ребятам, как начать делать скрипку, они задают разные вопросы. Я всегда говорю, что надо выработать для себя систему, при которой ты можешь каждый раз повторить с точностью хотя бы до 90% того, что ты уже сделал. А дальше, если научишься это делать, можешь варьировать. Самое главное, понять: что ты сделал, как сделал, и что в результате получилось. А такое умение настоящее искусство в нашем деле, потому что экспертиза, оценка того, что получилось, дает возможность сделать следующий шаг.
— Изготовление скрипок многие приравнивают к ювелирной работе…
— Да там есть свои тонкости, которые требуют ювелирного мастерства. Но, если ювелирное дело связано в основном с визуальным восприятием, то в скрипичном мастерстве, главное — звучание.
— Есть ли на ваших скрипках авторское клеймо?
— У меня есть секретные места внутри инструмента, где я выжигаю клеймо: свои инициалы и печать. Кроме этого я клею лейбл-этикетку, где написан год ее изготовления и моя фамилия.
— Вы впервые в Армении?
— Я два раза был в Армении, еще в бытность Советского Союза. Мы приезжали в Ереван с гастролями на фестиваль с ансамблем народной музыки «Ани» из Ростова, а второй раз — в Арташате. Последний раз был в 1988 году.
Елена ГАЛОЯН
