Исследовательский Центр «Регион»
Хасан Селим Озертем, политический аналитик
— Как воздействуют на сегодняшние интересы Турции поствоенные армяно-азербайджанские процессы? Какие возможности и потенциальные угрозы кроются для Турции в этом контексте?
После заключения соглашения о прекращении огня между Азербайджаном и Арменией в 2020 году, в конфликт вовлеклась Турция, и на данный момент у Турции есть миссия в карабахском регионе — там они с русскими пытаются осуществить наблюдательную миссию за миротворческим процессом. Но помимо этого, на протяжении последних 30 лет, вместе с Азербайджаном и Грузией Турция вовлечена в региональные процессы. Это соглашение о прекращении огня также прокладывает путь для перспектив регионального развития и для Армении. Для этого, я считаю, нужны дальнейшие подвижки, которые проложат путь к мирному процессу, возможно, и к долгосрочному мирному соглашению между Азербайджаном и Арменией. Но тем не менее, даже при этом соглашении о прекращении огня, мы видим начало диалога между Турцией и Арменией. Первым шагом стало согласие на возобновление полетов между Арменией и Турцией. Во-вторых, теперь граждане третьих стран (не Армении и Турции) могут проходить через сухопутную армяно-турецкую границу. Итак, спустя 30 лет, кажется впервые, стала функционировать сухопутная граница. Считаю, что дипломатия последнего времени в связи с последствиями землетрясения (в Турции – ред.), инициированная Арменией (Армения отправила гуманитарную помощь Турции, министр иностранных дел Армении посетил Турцию), также дала импульс для налаживания переговоров между Арменией и Турцией, без прекращения огня, без ухода армянских сил с оккупированных территорий. С моей точки зрения, такой диалог был мало вероятен до 2022 года. Таким образом, в этом отношении текущий диалог и постконфликтный процесс являются одним из важнейших этапов внешней политики Турции в контексте ее ожиданий на Южном Кавказе.
Читайте также
— Как отражается российско-турецкое сближение последних лет на повестках разных стран и международных организаций, связанных с Южным Кавказом, и на повестках сторон российско-украинского конфликта? Какие страны являются главными бенефициарами этого сближения?
Отношения между Турцией и Россией нормализовались на фоне попытки государственного переворота в Турции в 2016 году. И после этого процесса нормализации мы видим оживление экономических, туристических, а также энергетических связей между Россией и Турцией. Турецкий поток был одним конкретным шагом, возобновление проекта атомной электростанции стало другим шагом. С моей точки зрения, важным аспектом является недавнее сотрудничество между Россией и Турцией в контексте региональных конфликтов. Первым и самым важным моментом была война в Сирии. В результате Астанинского процесса Турция, Россия и Иран впервые попытались сотрудничать в качестве региональных акторов по вопросу урегулирования регионального конфликта. И я считаю, что в этом Турции и России удалось наладить диалог, основанный на взаимопонимании и взаимном доверии.
Специальный диалог между президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом и президентом Владимиром Путиным имел решающее значение, поскольку он выходил за рамки институционального диалога, который пытались наладить во время кризиса в ноябре 2015 года, когда Турция сбила российский самолет. Были попытки создать какие-то институциональные рамки, но то, что мы видим в период после 2016 года, а именно — диалог между Путиным и Эрдоганом, имело большее значение.
Итак, что касается Кавказа, я считаю, что такой диалог работал и после 2020 года. В этом отношении впервые турецкие и российские военные работают над миротворческой миссией вне эгиды Организации Объединенных Наций. Так что это критическая проблема. А сейчас стороны также обсуждают механизм 3+3, в который войдут Иран, Россия, Турция, Азербайджан, Грузия и Армения, для обсуждения дальнейшего развития и обеспечения стабильности в регионе. Но там все еще есть ограничения, потому что текущая динамика в регионе выходит за рамки взаимопонимания между Россией и Турцией. То, что мы видим на данный момент, например: усиление напряженности между Ираном и Азербайджаном, еще одна существующая напряженность между Грузией и Россией. Тем не менее, мы ожидаем увидеть мирное соглашение между Арменией и Азербайджаном (либо как окончательное решение, либо – как решение пограничных проблем). Но все же, я считаю, что этот диалог работает хотя бы для того, чтобы снизить напряжение.
Что касается Украины, то считаю, что Украина — это отдельная история. Это больше связано с динамикой в Черном море, чем с Южным Кавказом. Относительно Черного моря: Турция долгое время пыталась удержать третьи, внерегиональные страны за рамками черноморской динамики, опасаясь изменения статус-кво, установившегося после Конвенции Монтрё. По этому соглашению 1936 года Турция стала главным контролером, основной державой, следящей за турецкими проливами (Дарданеллы и Босфор). В этом отношении это предоставляет Турции рычаги воздействия. Наличие такого меморандума с возможностью контроля за выходом и входом в Черное море служит своего рода предохранительным механизмом для российской внешней политики. Ибо без вступления в прямой конфликт с третьими странами, Россия может легко использовать механизм, функционирующий в самой Турции. Так статус-кво можно было бы поддерживать в течение примерно девяти десятилетий.
Но мы видим как войной 2008 года Россия стала возвращаться, чтобы изменить статус-кво. Так что в украинской войне Турция действовала в этом плане очень осторожно и наладила сбалансированные отношения с Киевом и Москвой. Полагаю, что это помогает Турции играть роль фасилитатора в поиске решения некоторых проблем, таких как сохранение зеленого коридора, удерживание открытым вопрос диалога между Киевом и Москвой в Стамбуле или Анкаре. Кроме того, это помогает Турции увеличить объем своих экономических отношений с Украиной и Россией. Позвольте привести некоторые статистические данные. В 2022 году объем торговли Турции и России достиг пика — 68 миллиардов долларов (в 2021 году он составлял 31 миллиард долларов). И одной из главных причин этого роста, безусловно, являются выросшие цены на нефть и газ. Но также и турецкий экспорт в Россию достиг почти 10 миллиардов долларов, чего не было в истории. Так что в этом отношении я могу сказать, что Турция также воспользовалась этой динамикой. Что касается вашего вопроса: кто воспользовался этим диалогом, и чьи интересы были ущемлены, то считаю, что пока Турция и Россия развивают более тесные отношения, будет ограничен доступ великих держав в регион. Мы видим, что с 2020 года Минский процесс теряет свое значение, Москва выступает посредником для поиска решения между Азербайджаном и Арменией, Турция становится представителем Запада, но как член НАТО ведет столь же тесный диалог с Россией.
Доступ Соединенных Штатов и европейских акторов к кавказской политике в качестве посредников был ограничен после прекращения огня. Тем не менее, в 2022 году ЕС выступил с инициативой для решения пограничных конфликтов между сторонами. Однако эта инициатива также столкнулась с трудностями из-за отсутствия сильной поддержки Кремля.
Мы можем сказать, что есть две важные страны — Турция и Россия, которые играют решающую роль в регионе. Роль Турции в Черном море также ограничивала доступ западных стран к морю во время войны между Россией и Украиной. Она также ограничивала доступ ВМФ России из баз Балтийского или Тихоокеанского флота. Так что в этом отношении роль Турции можно определить как уравновешивающую. Россия привлекает или берет Турцию на борт, возможно, для сбалансирования роли Запада в регионе, что, с учетом региональной динамики, также отвечает интересам Москвы.
— Считаете ли армяно-азербайджанские противоречия основным препятствием установления долгосрочной стабильности в регионе Южного Кавказа? При каких условиях может быть реализована такая перспектива?
За последние 30 лет Армения могла бы стать частью региональных проектов развития. За этот период мы видели новые проекты прокладки трубопроводов — от Каспия до турецкого порта Джейхан или турецко-греческой границы. Плюс мы видим построенную железнодорожную систему Баку-Тбилиси-Карс, которая открыла новые ворота в направлении Восток-Запад, с доступом к маршруту из Китая в Лондон. А также мы видим некую оживленную торговую динамику между Грузией, Азербайджаном и Турцией. На протяжении 30 лет Армения была изолирована, и это не способствовало здоровому региональному развитию, так как из-за продолжающегося конфликта подрываются прямые иностранные инвестиции в регион. Это расшатывает потенциал регионального сотрудничества между странами. Но как только конфликт останется позади, появится большой потенциал для дальнейшего развития.
Сейчас речь идет об открытии сухопутной границы для третьих лиц. Но что нам нужно, так это вовлечение турецкого и армянского обществ. Во-вторых, на данный момент турецкие товары должны пройти через грузинский коридор и после попасть в Армению. Это увеличивает транспортные расходы, стоимость торговли между Западом и Арменией. Я считаю, что открытие армяно-турецкой границы поможет дальнейшему расширению торговли в регионе. Но в чем заключается здесь главная проблема? В соглашении 2020 года есть некоторые лазейки. Одна из них касается неопределенного статуса карабахского региона. Каким будет статус Карабаха, если мирный процесс будет согласован между сторонами? У сторон есть определенные ожидания, связанные с Лачинским и Зангезурским коридорами. В последнее время мы отмечаем обостренное внимание к Лачинскому коридору из-за проблем между Арменией и Азербайджаном. Лачинский коридор заблокирован Азербайджаном, и это также подрывает продовольственную и энергетическую безопасность Карабаха.
И такое внимание не способствует продвижению мирного процесса. Во-вторых, в соглашении о прекращении огня 2020 года предполагалось открытие коридора между Азербайджаном и Нахичеванью. Но это не удалось сделать за последние два с половиной года. Таким образом, в этом отношении обе стороны хотят открыть некоторые каналы к автономным районам и заблокированным общинам. Так что из-за разногласий по границам, по статусу Карабаха мы видим, как мирный процесс не может набрать обороты. Есть еще одна проблема. Как вы знаете, есть рост напряженности между Ираном и Азербайджаном. Это также расшатывает стабильность и перспективы дальнейшего развития в регионе. Так что в этом отношении эти две региональные напряженности плюс санкции, наложенные на Россию, подрывают дальнейшее региональное развитие. Но главной причиной этих разногласий, особенно в контексте нормализации отношений между Турцией и Арменией, является армяно-азербайджанский конфликт.
— Официально Турция всегда выступает с поддержкой действий Азербайджана по отношению к Армении и армянскому населению Нагорного Карабаха. Есть ли сейчас в Турции альтернативные оценки относительно, скажем, продолжительной блокады жителей Нагорного Карабаха, других методов давления, применяемых Азербайджаном? Могут ли предстоящие президентские выборы в Турции с возможной сменой власти что-либо изменить в этом контексте?
Отметим, что границу Турция закрывала не при действующем правительстве, а в 1990-е годы, другим правительством Турции. Турция не только установила экономические отношения с Азербайджаном, но и параллельно внесла свой вклад в модернизацию азербайджанской армии, и с тех пор поддерживает это партнерство.
Отношения между Турцией и Азербайджаном — одно из основных направлений турецкой внешней политики. Так что трудно ожидать радикального сдвига, если к власти придет другое правительство. Следует отметить, что когда в 2009 году Армения и Турция намеревались предпринять шаги по нормализации отношений, этот процесс был подорван из-за реакции Баку. Таким образом, в этом отношении мы также должны отметить, что не только стратегическое видение Турции, но и ее взаимодействие с Азербайджаном в период после 2000 года, особенно в экономическом и политическом плане, так или иначе влияет на процесс формирования внешней политики Турции. В последний период у меня была возможность ознакомиться с общей политикой, налоговым меморандумом, подготовленным «Столом шести», который возглавляет главная оппозиционная Народно-Республиканская партия.
В этом тексте эти шесть партий (Народно-республиканская партия, Хорошая партия, Партия счастья, Партия демократии и прорыва, Демократическая партия, Партия будущего) отметили, что процесс нормализации отношений между Арменией и Турцией будет продолжаться. Таким образом, в этом отношении также есть принятие нынешней политики нормализации отношений между Арменией и Турцией. Кроме того, есть еще один акцент в контексте процесса нормализации в Кавказском регионе. Можно продолжать предпринимать некоторые дальнейшие смелые шаги. Но трудно игнорировать тот факт, что позиция Азербайджана и нынешний региональный конфликт между Арменией и Азербайджаном сыграют важную роль в формировании отношения Турции к Армении.
— Какие страны и организации, по-Вашему, могут добиться того, чтобы Азербайджан снял блокаду жителей Нагорного Карабаха, которая продолжается более 110 дней? Каковы были главные ожидания от этой блокады и чего добился уже сегодня Азербайджан в этом контексте?
Какие страны могут изменить позицию Азербайджана? Я считаю, что самая важная страна здесь – это сама Армения. Никол Пашинян долгое время демонстрировал важную политическую точку зрения, что он готов найти решение. Но здесь мы видим, что протесты продолжаются каждый раз, когда Никол Пашинян хочет сделать шаг вперед. Точно так же Россия может сыграть еще одну важную роль, потому что, пытаясь сохранить статус-кво или стабильность в регионе, она также ищет жизнеспособное решение для сохранения региональной динамики, но и при этом — своего господства в регионе. Есть также и ограничения Запада, маневры последних двух с половиной лет. У России есть определенные политические взгляды на поиск решения, потому что эскалация напряженности в регионе поставит под угрозу и российские интересы в войне на Украине, в сирийском и, возможно, даже в ливийском конфликтах. В конце концов Россия также загружена непрекращающимися конфликтами по соседству. Очередная эскалация или возобновление еще одного регионального конфликта на Южном Кавказе подорвет ее интересы.
Третья страна, с моей точки зрения, это сама Турция. Этот процесс нормализации между Арменией и Турцией также является хорошим стимулом для того, чтобы показать, что нормализация будет служить интересам региональных акторов, а также обществ Армении и Турции. Но и у Турции есть свои ограничители, учитывая позиции Армении, Азербайджана и России в отношении самого конфликта. Трудно игнорировать роль Европейского союза и ООН. Я определяю их роль как катализаторов, потому что без конкретных рамок (в отличие от Армении и Азербайджана при поддержке России), кажется, что соглашение под руководством Брюсселя или Вашингтона пока вряд ли будет жизнеспособным. Какие риски впереди? В 2020 году, когда было подписано соглашение о прекращении огня, миротворческим силам оставалось пять лет в зоне конфликта. Так что, по мере приближения 2025 года, вопрос статуса российских сил и соглашения о прекращении огня будет открыт для обсуждения. Поэтому, прежде чем обсуждать эти вопросы, сторонам следует также искать взаимопонимание, чтобы найти решение на первом уровне пограничных разногласий, после чего будет возможно мирное соглашение для долгосрочной стабильности в регионе.
Азербайджан пытается оказать давление на карабахских армян и через карабахских армян хочет изменить позицию Еревана, потому что в данный момент страдают люди, проживающие в Арцахе. Карабахские армяне имеют проблемы с доступом к энергии, с доступом к продуктам питания, медицинским ресурсам и т. д. Так что, пока они страдают, их страдания будут рефлексироваться.
Серия видео интервью «Повестки и новые алгоритмы политики на Южном Кавказе — 2023» организовывается в рамках проекта Исследовательского центра “Регион” “Новые повестки мира и стабильности на Южном Кавказе после Карабахской войны 2020”, при поддержке Черноморского фонда регионального сотрудничества (Black Sea Trust). Мнения, высказанные в материале, принадлежат их авторам и могут не совпадать с мнениями и позициями Черноморского фонда регионального сотрудничества или его партнеров.