Результаты опроса зарубежных аналитиков
Лаура Багдасарян, директор Исследовательского центра «Регион»
С февраля и до июня 2023 г. наш Исследовательский центр «Регион» провел серию интервью с 20 зарубежными специалистами из 12 стран (США, Россия, Франция, Германия, Великобритания, Украина, Молдова, Грузия, Турция, Иран, Израиль, Греция) относительно степени воздействия армяно-азербайджанских поствоенных процессов на внешнеполитических интересах этих стран, на трансформации их повесток взаимоотношений со странами южно-кавказского региона. Это и представители стран (США, Россия, ЕС и отдельные страны — Франция, Германия, Греция, Турция, Иран, Израиль), которые в той или иной степени вовлечены и напрямую заинтересованы в процессах, производных от армяно-азербайджанского конфликта, и страны (Украина, Молдова, Великобритания), для которых в силу разных причин этот конфликт рассматривается преимущественно через призму более глобальных процессов, сдетонированных российско-украинской войной. Понятно, что такую градацию стран по интересам и степени их вовлеченности в армяно-азербайджанский контекст следует воспринимать крайне условно, так как две войны начала XXI века (карабахская война 2020г. и российско-украинская война, продолжающаяся с февраля 2022 г. по сей день), с разным уровнем протекания и разным охватом первостепенных бенефициариев, сделали более явными нелинейность интересов одной и той же страны в разных контекстах международных взаимоотношений.
Это период приоритетного восприятия геополитических интересов стран над всеми остальными составляющими международных отношений (такими, как общие ограничители и нормы, в том числе и в гумнитарных вопросах, права человека, институты гарантов безопасности и т. д.).
Читайте также
Наши вопросы, адресованные зарубежным специалистам (политологам, аналитикам, журналистам) касались разных аспектов политики, уже проявленной их странами за последние три года в южно-кавказском направлении, но в центре все же были два основных. А именно:
• В чем конкретно заключаются приоритеты повесток этих стран в контексте армяно-азербайджанского противостояния, исходя из чего (угроз или возможностей) сформированы эти повестки?
• Видят ли они какую-то перспективу для урегулирования армяно-азербайджанского конфликта и установления режима стабильности в регионе?
О повестках стран и несформировавшихся новых алгоритмах политики на Южном Кавказе
Страны, по сути, делятся на две группы. На тех, которые проводят определенную политику в регионе относительно армяно-азеррбайджанского противостояния, и на группу стран, для которых это проивостояние рассматривается только через призму поведения России в регионе.
Все без исключения собеседники, в том числе и российские специалисты, признают изменение привычных алгоритмов политики и баланса сил на Южном Кавказе, активизацию ряда стран на Южном Кавказе и наоборот, то, что Россия стала менее влиятельной в регионе. И это связывают с глобальной международной конфронтацией, возникшей в контексте российско-укрианской войны. «Россия уже не главный герой на Кавказе» (американский аналитик Дж. Манкофф), «Россия не является эксклюзивным игроком в регионе, причем уже давно» (российский аналитик А. Арешев). Следовательно, и исход процессов, проходивших в контексте армяно-азербайджанксого противостояния после войны 2020 г. рассматривается как производный результат от того, чем закончится российско-укрианская война. «Очень многое будет зависеть от результатов того, как сложится противостояние на Украине…Сегодня ситуация настолько изменилась, что баланс сил серьезно зависит от ситуации на Украине» (А. Дубнов). «Здесь достаточно глубокий клубок противоречий, которые в нынешней турбулентной обстановке и при радикальных противоречиях усилены началом СВО» (А. Арешев). И повестка России, которой она придерживалась на момент приостановки второй карабахской войны (ноябрь 2020 г.), уже также претерпела изменения.
Примечательно, однако, что опрошенные специалисты, связывающие ситуацию с армяно-азербайджанским конфликтом с исходом российско-украинской войны, и вообще, подчеркивающие изменение баланса сил в регионе ЮК, не указывают это в качестве причины проведения Азербайджаном второй карабахской войны именно в 2020г.
По мнению американского аналитика П. Стронского, США «видят свою роль в попытке посредничества и снижения тональности ситуации с осознанием также того, что у России нет прежних интересов, что Россия является очень сложным партнером и для всех этих стран, и для Соединенных Штатов». А Дж. Манкофф считает российско-укрианскую войну прокси войной, и вследствие этого «обе стороны рассматривают Южный Кавказ в качестве еще одного фронта для геополитической конкуренции, которая стала более ожесточенной после полномасштабного вторжения России на Украину».
Ряд зарубежных специалистов отмечают, что у их стран нет отдельных повесток по южно-касказскому региону, и, в частности, по армяно-азербайджанскому конфликту. И среди этих стран – Германия. Так, по мнению немецкого специалиста А. Рара, интерес этой важной страны ЕС к исходу противостояния между Арменией и Азербайджаном сконцентрирован на вопросе сдерживания новой войны, «потому что новых потоков беженцев Европа себе позволить не может, и, кроме этого, она так занята конфликтом и войной на Украине, что вторую войну на постсоветском пространстве попытается всеми силами не допустить». Он также отмечает, что в отличие от Франции (где есть сильная армянская диаспора, которая должна обеспечить поддержку Э. Макрону, у которого внутриполитические трудности), в Германии приоритеты расставлены по-другому. В Гермении есть очень сильная турецкая диаспора, которая также возействует на большую политику Берлина.
Другой немецкий аналитик Ш. Майстер считает проблему ЕС в том, что его политика не реагирует на явные взаимосвязи, существующие между конфликтами в разных регионах, и для становления европейского сообщества решающим игороком в регионе ЮК нужно рассматривать эти конфликты в одном контексте. В ЕС «отсутствует стратегическое понимание того, что все это взаимосвязано, и для влияния на другие конфликты и других игроков нужно быть более активными и в других регионах. Так, например, Турция является ключевой страной для ЕС. Ему необходимо больше взаимодействовать с Турцией, переосмыслить свою политику в отношении Турции и, возможно, даже попытаться снова усилить интеграцию Турции с Европой, потому что это также повлияет на Ближний Восток, Южный Кавказ и Черноморский регион. И это связано также с карабахским и армяно-азербайджанским конфликтом…».
Несмотря на усилия Франции по армяно-азербайджанскому конфликту, с точки зрения французского журналиста Р. Женте, сейчас в стране французская повестка в значительной степени определяется крайне правыми. И это заставляет политиков, даже президента Э. Макрона, смотреть на Кавказ через потребности французской политики. «…Переигрывая в поддержке Армении (они были бы нашими христианскими братьями на Востоке), мы, западники, обычно на самом деле манипулируем «армянским вопросом» в основном для того, чтобы беспокоить «султана» (я имею в виду турецких правителей вообще)… Конфликт 2020 года был за полгода до выборов во Франции. Так что это, конечно, стало небольшой, но частью французских выборов. И теперь, действительно, это продолжается, в том числе потому, что каким-то образом это было прихвачено некоторыми правыми силами, которые в действительности хотят перейти к вопросам идентичности, месту иммиграции и мусульман во Франции», — отметил наш собеседник.
Греция как член ЕС заинтересована в продвижении интересов Европейского Союза в регионе, включая поддержку демократических ценностей, прав человека и верховенства закона. И при этом, несмотря на связи с Арменией, Греция проявляет «терпимость к авторитарному государству Азербайджана из-за его энергетических планов с ЕС. Поддержка Грецией Армении, похоже, ограничивается развитием двусторонних отношений и дистанцированной дипломатической риторикой» (Е. Коккинос).
По утверждениям аналитиков из Великобритании, Украины, Молдовы, главной призмой рассмотрения Южного Кавказа и армяно-азербайджанского карабахского конфликта является Россия.
«Великобритания была одним из самых решительных, если не самым решительным сторонником Украины на Западе, и хочет сдержать российскую агрессию на Украине. В этом смысле Великобритания будет помогать любой стране Южного Кавказа, которая также захочет уменьшить российское влияние на себя» (Т. де Ваал). Как отметил другой британский аналитик Нил Мелвин, главный вопрос для Великобритании сейчас заключается в том, чтобы «…создать в регионе новый баланс сил, который ограничил бы возможности России. Это в некотором смысле самый большой вопрос для Армении. Поскольку Армения во многом построила свою безопасность на двусторонних отношениях с Россией…». Для Великобритании «… это не столько вопрос будущего Южного Кавказа, сколько вопрос Черного моря и вопрос о том, как страны Южного Кавказа могут вписаться в эту повестку дня».
Для Молдовы исход войны на Украине — «экзистенциальный вопрос…Если Украина не выстоит, Россия просто захватит Молдову. Армяно-азербайджанский конфликт для Молдовы не является и никогда не был приоритетом… Экспертное сообщество, дипломаты следят за происходящим, так как это влияет на регион. И, во-вторых, это изучение позиции России» (В. Паша).
Интерес Украины к Южному Кавказу также был связан, а теперь, в контексте войны, еще больше акцентировался на том, какую политику проводит в регионе Россия. «Российско-украинская война стала глобальным фактором, это самая большая война в XXI веке не только на территории Европы, но и в мире. Она, как увеличительное стекло, показывает и другие проблемы, — отметил украинский аналитик Евген Магда.
По мнению украинского журналиста Ильи Куса, для Украины важно уменьшить «… российское влияние, не давать обходить санкции, а для этого надо работать с разными странами…, появилась потребность диверсифицировать внешнюю политику. Мы поняли, что мир большой, многие процессы могут напрямую влиять на Россию, значит, и на нас тоже».
По мнению грузинского аналитика Дмитрия Мониава, «Угрозы для Грузии больше связаны с российско-украинской войной, поскольку есть опасение, что война в той или иной форме может перекинуться на Грузию…». Он утверждает, что в Грузии многие опасения связаны с транзитным детерминизмом. Поскольку Азербайджан — ключевой партнер Грузии по транзитным проектам, есть опасение ухудшения его отношений с западными партнерами. Вокруг карабахской проблемы сталкиваются интересы многих игроков, и, следовательно, Кремль может играть на противоречиях. Практически любое обострение содержит потенциальную угрозу для грузинских интересов.
С точки зрения другого грузинского специалиста М. Салдадзе, «Правительство Грузии, к сожалению, не имеет четкой позиции ни в отношении российско-украинской войны, ни в отношении армяно-азербайджанской… Я считаю, что главная проблема в том, что внутриполитическая борьба откликается на происходящем вовне Грузии только в отношении тех вопросов, которые касаются, допустим, сотрудничества Грузии и ЕС. Но, с другой стороны, это вопрос самоидентификации государства, которая как-то должна быть озвучена политической элитой. Этого мы не видим».
По утверждению иранского аналитика А.-Ф. Дивсаллара, за последние два-три десятилетия Южный Кавказ не был первоочередной задачей для Ирана. Иранцы видят в регионе не возможности, а цену. И нет уверенности теперь, что «…поддерживая своего рода хорошие отношения с Россией и вкладывая больше ресурсов в Южный Кавказ, Иран обязательно сможет получить серьезные рычаги в своей конкуренции с великими державами».
В то же время в контексте армяно-азербайджанского конфликта Иран придерживается четкой повестки, и ее представил другой иранский специалист В. Каледжи: это «…предотвращение новой войны между Арменией и Азербайджаном, решительное противодействие угрозе и блокированию границы между Ираном и Арменией, предотвращение изменения международных границ и регионального баланса сил, укрепление формата 3+3, снятие блокировок с путей сообщения … и, наконец, противодействие разведывательному проникновению Израиля».
Мнения турецких специалистов (К. Хас, Х. С. Озертем) совпадают в том, что Азербайджан был и остается важным партнером для Турции, и она поддерживает Азербайджан в любом вопросе во взаимоотношениях с армянами. Эта политика мало связана с личностями руководителей страны. Следовательно, если бы на выборах в Турции в мае 2023 г. Р. Эрдоган не победил, то это существенного воздействия на политику взаимоотношений с Арменией, на азербайджано-армянские отношения не оказало бы. Вот и границу с Арменией закрыли не нынешние руководители Турции, а прежние — в 90-х годах прошлого века. И она остается закрытой до сих пор при других руководителях также.
Что касается Израиля, то по утверждению израильского специалиста А.Д.Эпштейна, «южно-кавказский регион для Израиля не выделяется…
Израильско-азербайджанские отношения являются в значительной степени производными израильско-иранских отношений. Азербайджан воспринимается как база, с которой Израиль ведет свою как минимум разведывательную, чтобы не сказать — диверсионную деятельность против военных программ Исламской Республики Иран. Армения, напротив, выступает как союзник Ирана», что безумно отдаляет израильтян от Армении и сближает с Азербайджаном «вопреки армянским надеждам».
О перспективах установления режима стабильности в регионе Южного Кавказа
Только ли от урегулирования армяно-азербайджанских противоречий зависит перспектива стабильности?
Судя по толкованиям опрошенных специалистов, сейчас, особенно в результате российско-западного противоборства, изменились привычные алгоритмы политики в регионе. Это самое существенное воздействие на Южный Кавказ, и от исхода именно этой войны будет, по сути, зависеть и эта перспектива. Есть попытки продвижения своих интересов в регионе: со стороны западных стран – это по возможности вытеснение России из Южного Кавказа, поддержка стран, которые сделают разворот от России (по всей видимости, имеется в виду не только Армения, но и Азербайджан), со стороны других стран – Турция, Израиль, Иран – это продвижение своих собственных интересов, которые, в свою очередь, конкурентны, а в случае с Ираном и Израилем – враждебны. Хотя сами аналитики считают, что да, сегодня краеугольным препятствием установления режима стабильности в регионе является неурегулированность армяно-азербайджанских взаимоотношений.
Есть редкие упоминания грузино-российских и армяно-турецких противоречий, которые усложняют установление долгосрочной стабильности в регионе.
С точки зрения российского аналитика А. Дубнова, трудно быть оптимистом в этом вопросе, в том числе и из-за «глубоко зашедшего уровня взаимной ненависти с обеих сторон, и, в общем, иногда совершенно удивительных режимов. Про Азербайджан я не говорю — там много чего, с точки зрения возбуждения ненависти, было сделано руководством». Как считает другой российский специалист А. Арешев, теперь уже установление режима стабильности на Южном Кавказе затруднено также из-за попыток проникновения Запада в регион. «Если бы СВО пошла по несколько иному сценарию, не уверен, что были бы сентябрьские (2022г. – Л.Б.) события, другие обострения», — отметил он.
По сути, оба американских специалиста, как и российские аналитики выразились скептически относительно возможного сотрудничества в армяно-азербайджанском контексте между Россией и западными странами, в том числе с США. Сейчас это выглядит нереалистичным. Несмотря на то, что, как утверждают и Дж. Манкофф, и П. Стронски, в конечном итоге и США, и Россия хотели бы какого-то урегулирования, видеть какое-то армяно-азербайджанское соглашение, но …потому что «в случае урегулирования они окажутся в лучшем положении и воспользуются этим» (Дж. Манкофф).
«В целом американо-российские отношения, российско-европейские отношения развалились. Они рухнули до уровня, которого я никогда не ожидал. Это худшие из тех отношений, которые я когда-либо видел… И тревожный аспект заключается в том, что все механизмы, которые использовались международным сообществом, Арменией, Азербайджаном и Грузией для стабилизации своих стран и противодействия внутренним и внешним угрозам, за последний год атрофировались из-за коллапса американо-российских и в целом российско-западных отношений» (П. Стронски).
Такой пессимистический настрой разделили также и специалисты из Германии, Франции, Британии, Греции, которые однозначно заявили о том, что теперь все покажет время, и перспективы зависят от исхода российско-укрианской войны.
О дополнительных сложностях установления режима стабильности выразились также некоторые опрошенные специалисты:
• Немецкий аналитик Ш. Майстер не думает, что «…с этим максималистским подходом Азербайджана и с этой его культурой победы и реванша наступит мир. Но если эта проблема будет решена, если будет соглашение (возможно, при поддержке и содействии или даже переговорах ЕС и США), то это даст внешним игрокам меньше свободы действий в отношении обеих стран».
• Британский аналитик Т. де Ваал считает, что есть также проблема доверия трех стран Южного Кавказа к России, в том числе и в Армении, «которая, как известно, раньше была союзником России, но чувствует, что Россия не выполняет своих союзнических обязательств».
• С точки зрения грузинского политолога М. Салдадзе, «…вопрос в том, придет ли азербайджанское руководство к мнению, что есть какие-то линии, которые пересекать не надо, так как после этого на Южном Кавказе поменяется все. Выгодно ли это Азербайджану? Есть победа, которая может быть выгодна, но есть победа, которая может все привести к более удручающим последствиям. Допустим, вовлечется Иран. Нужно ли это Азербайджану, пойдут ли они на это? И другой вопрос: насколько Турция готова пойти на какой-то компромисс, чтобы определить со своим союзником какие-то рамки, и где нужно остановиться?».
• Другой же грузинский аналитик Д, Мониава считает, что для жителей региона «…важно видеть пространство для развития, какую-то позитивную цель впереди, а не только возможность стабилизации нынешнего положения вещей и той или иной формы заморозки…».
• Оба турецких аналитика также считают, что помимо российско-западного противостояния есть также и другие сложности. Это касается того, что нужно менять менталитет, и это касается в первую очередь Азербайджана. «… Я не могу понять, почему азербайджанская сторона не принимает возможность автономии для карабахских армян после войны. До войны Баку всегда был намерен создать автономию какой-то степени, почему он передумал?» (К. Хас), «Азербайджан пытается оказать давление на карабахских армян и через карабахских армян хочет изменить позицию Еревана, потому что в данный момент страдают люди, проживающие в Арцахе. Карабахские армяне имеют проблемы с доступом к энергии, с доступом к продуктам питания, медицинским ресурсам и т. д. Так что, пока они страдают, их страдания будут рефлексироваться» (Хасан Селим Озертем).
О стратегических размышлениях, имеющих место быть в Лондоне о том, как будет выглядеть конец войны и как затем решить проблему безопасности в этом регионе, представил другой британский аналитик — Н. Мелвин: «Многие из этих идей на самом деле касаются Черного моря как ключевого пространства безопасности, где основное внимание будет уделяться тому, как сдержать Россию… И мы увидим, как начнет появляться пространство безопасности совсем другого типа. Не обязательно, что мы увидим расширение НАТО или ЕС, но мы увидим большую поддержку Украины, и не только для защиты Украины, но и Украины как потенциального поставщика региональной безопасности в регионе Черного моря… Так что, я думаю, что со стороны Великобритании это не столько вопрос будущего Южного Кавказа, сколько вопрос Черного моря и вопрос о том, как страны Южного Кавказа могут вписаться в эту повестку дня. И тогда речь будет идти о реальной стабильности в регионе, транспортных, энергетических коридорах, открытой для потенциальных инвестиций экономики и о более широких политических отношениях».
Кто сможет деблокировать Нагорный Карабах?
Наши интервью проводились на фоне разных событий и процессов в контексте армяно-азербайджанских взаимоотношений, и они все так или иначе упоминались зарубежными специалистами. Один из вопросов был по блокаде (о ситуации с блокадой см. подробее здесь) Лачинского коридора, начавшегося с 12 декабря 2022 года и продолжающегося на момент проведения каждого из этих 20 интервью и до сих пор. Несмотря на широкий международный резонанс по поводу этой блокады (в декабре 2022 г. было созвано экстренное заседание СБ ООН по блокаде Лачинского коридора, в феврале 2023г. Гаангский Международный суд вынес решение по немедленному разблокированию коридора, в первые три месяца блокады 37 стран и организаций выступили с заявлениями и призывами по немедленному снятию блокады), гуманитарная ситуация 120 тыс. населения НК не то что не исправлялась, а еще больше усугублялась. Никто не сможет нас остановить, – заявления такого рода президента Азербайджана касались также и блокады населения НК. Именно поэтому в ходе интервью мы обращались к специалистам из разных стран с вопросом: «Какие страны, организации могут добиться того, чтобы Азербайджан прекратил блокаду Лачинского коридора, другие формы давления на жителей Нагорного Карабаха и Армению?».
Россия – С точки зрения А. Дубнова, деблокаде мешает сопротивление Армении, которая «до конца не хочет и не может признать право победителя требовать своих «плюшек», «не согласна на идею так называемого Зангезурского коридора, при котором она утрачивает контроль над этой территорией, а с другой стороны — появление в Карабахе такой фигуры, как Рубен Варданян, который актуализировал проблему статуса Нагорного Карабаха, снова подняв его на риторический или отчасти на политический уровень». Со своей стороны подчеркнем, что после отставки Р. Варданяна со своего поста в НКР, ничего с блокадой не изменилось.
А. Арешев утверждает, что российские миротворцы не могут добиться деблокады, так как «любой выстрел со стороны российских миротворцев приведет к немедленному ответу и эскалации, и я вовсе не уверен, что российские миротворцы выйдут из нее победителями, с учетом тех сил и средств, которые расположены по периметру территории — по разным оценкам, несколько десятков тысяч человек… Понятно, что если Армения выпадает в качестве гаранта безопасности НКР, диалог, фактически, вешается на российских миротворцев и другие структуры. С учетом того, что Россия давно не является эксклюзивным игроком в регионе, причем уже давно, они будут иметь только частичный успех».
Оба российских специалиста указали, что блокада не тотальная, и меры для доставки каких-то грузов все-таки принимаются (речь идет о доставке с помощью миротворцев небольшого количесвта груза первой необходимости, что в те дни как-то смягчало ситуацию для того, чтобы она не докатилась до тотального гуманитарного кризиса. С июня же 2023 г. эти доставки в Нагорный Карабах на машинах РМК по требованиям Азербайджана полностью прекратились).
США – Дж. Манкофф ответил на этот вопрос тоже исходя от противного, представив, какие внешние акторы точно не будут ввязываться в противостояние с Азербайджаном из-за блокады. Не будут ввязываться Турция, Россия, «потому что она совершенно счастлива играть в плей-офф между Арменией и Азербайджаном», Европа, «потому что она стремится диверсифицировать свою зависимость от российских энергоресурсов, и Азербайджан играет в этом большую роль». И США также не будут ввязываться в противостояние с Азербайджаном, «потому что это просто не главный приоритет. США не собираются идти против европейцев в этом вопросе». Однако Дж. Манкофф видит некий смысл в том, чтобы показать, что «такие вещи, как решения Международного суда, должны быть исполнены, или это должны быть какие-то усилия по демонстрации того, что решения Международного суда исполняются только для поддержания его легитимности как института». Международная связка стран, которая может давить на Баку, сейчас в этом вопросе не сильна.
По мнению другого американского аналитика П. Стронского, «…блокада – рычаг Азербайджана, с помощью которого он может оттеснить Россию на обочину». И об этом способе несколько лет назад он сам и думать не мог. Блокада — одна из многих проблем, которыми занимаются США, и она поднята до самого высокого правительственного уровня, и там работают над этим вопросом. Однако после 20-летнего присутствия в Афганистане, по требованиям общественности США не будут размещать где-то еще свои войска. И это касается собственно Украины (надо полагать, тем более — региона карабахского конфликта). С точки зрения американских специалистов, США не пойдут против европейских стран и не будут портить отношения с Азербайджаном, поскольку это – важная страна.
Франция — С точки зрения французского журналиста Р. Женте, нужно, чтобы все партнеры в дискуссиях действительно оказывали больше давления для разблокировки Лачинского коридора. «Я вижу какие-то заявления, но не большие усилия для этого. Потому что за этим шагом стоит вопрос статуса Карабаха, и он выходит за рамки текста заявления 2020 года… Так что господин Алиев как-то переписывает это заявление (о прекращении огня, ноябрь 2020г.) и пытается форсировать вопрос статуса Нагорного Карабаха. Это неприемлемо».
Германия — По мнению Ш. Майстера, «проблема в том, что Азербайджан чувствует себя сильным, супермилитаризованным. И я не вижу в данный момент ни одного игрока, который имеет или наращивает рычаги влияния в Азербайджане для переговоров по мирному соглашению, приемлемому для обеих сторон».
Великобритания — Т. Де Ваал считает, что «решение Международного Суда в феврале, как многие надеялись, остановит это, но ясно, что это всего лишь решение суда. Он не имеет никакой силы на земле. Так что международные организации могут попробовать… Но, безусловно, я думаю, что Россия — первый игрок, который может это остановить. Но тогда Россия в течение четырех месяцев почти ничего не делала и как бы наблюдала, была своего рода свидетелем, сторонним наблюдателем, как устанавливался новый блокпост… Это остановится, когда Азербайджан почувствует, что хочет меньше принуждения и больше дипломатии, и когда почувствует, что цена применения силы слишком высока. Но этот момент не наступил, к сожалению».
Иран – Иранский специалист А.-Ф. Дивсаллар утверждает, что « к сожалению, в вопросе блокады мы серьезно сталкиваемся с факторами реальной политики, здесь важны не нормы и не этика. И в этом кроется сермяжная правда ситуации. Я понимаю человеческую цену и то, что как национальная проблема для армян — это очень серьезный вопрос. Но ее можно было бы сформулировать только в том случае, если бы она была включена в более широкую геополитическую динамику. Армяне, вероятно, смогут использовать эту блокаду только в том случае, если сумеют правильно сформулировать ее в нынешней геополитической ситуации и увидеть, как она конвертируется с интересами других региональных акторов. Для Ирана блокада имеет значение, потому что это фактор нестабильности, она может стать раной, которая причинит боль в долгосрочной перспективе. Значит, есть поле для давления с армянской стороны в этом вопросе. Но я думаю, что мы не можем подходить к вопросу реальной политики с гуманитарной позиции, которая, к сожалению, в реальной политике является второстепенным фактором».
Турция – С точки зрения турецкого аналитика Х. С. Озертема, «…самая важная страна здесь – это сама Армения…Точно так же Россия может сыграть еще одну важную роль…Очередная эскалация или возобновление еще одного регионального конфликта на Южном Кавказе подорвет ее интересы. Третья страна — это сама Турция. Этот процесс нормализации между Арменией и Турцией также является хорошим стимулом для того, чтобы показать, что нормализация будет служить интересам региональных акторов, а также обществ Армении и Турции. Но и у Турции есть свои ограничители, учитывая позиции Армении, Азербайджана и России в отношении самого конфликта. Трудно игнорировать роль Европейского союза и ООН. Я определяю их роль как катализаторов. Азербайджан пытается оказать давление на карабахских армян и через карабахских армян хочет изменить позицию Еревана, потому что в данный момент страдают люди, проживающие в Арцахе. Карабахские армяне имеют проблемы с доступом к энергии, с доступом к продуктам питания, медицинским ресурсам и т. д. Так что, пока они страдают, их страдания будут рефлексироваться».
Греция – По мнению греческого журналиста Е. Коккиноса, «продолжительная блокада Нагорного Карабаха со стороны Азербайджана, наряду с другими формами давления, насилия и психологического давления, делают мирный договор между двумя странами невозможным. Это бремя ложится только на Азербайджан, так как подрывает доверие, необходимое для прочного урегулирования».
Израиль – Историк А. Д. Эпштейн утверждает, что, несмотря на возмутительность блокады армянского населения НК, «вся надежда на международную дипломатию, на иностранных акторов, которые придут и скажут “ну-ну-ну, как вы можете?”, вся надежда на какие-то международные структуры — фикция. Гуманитарный кризис и блокаду Нагорного Карабаха официальный Иерусалим никак не трактует, никому до этого нет дела. Когда об этом была статья в крупнейшей израильской газете на иврите “Едиот Ахронот” (“Последние известия”), сообщалось, что Азербайджан мотивирует это якобы соображениями экологии, но эти соображения высосаны из пальца, ну вот, Азербайджан ведет такую политику. Я не видел ни одной акции протеста, ни одного заявления министра ИД Израиля, ни старого, ни нового (у нас недавно сменилось правительство) на эту тему, потому что Израиль не хочет связываться с Азербайджаном, потому что Азербайджан важен. А также потому, что у Израиля после многих лет крайне напряженных отношений, сейчас есть некоторое потепление с Турцией, и при этом у Израиля крайне плохие отношения с Ираном, который является армянским союзником. Сквозь призму этих геополитических факторов карабахский конфликт является для Израиля тем, на что он не обращает внимания…».
Грузия – Как утверждает грузинский аналитик Д. Мониава, «к сожалению, в Грузии не так много знают о нынешних событиях в Карабахе. Они не часто обсуждаются в СМИ и соцсетях. Но если рассмотреть информацию пристально, то можно прийти к выводу, что в начале кризиса в грузинском информационном пространстве были в большей степени представлены интерпретации, выгодные Баку. Баланс начал меняться после резолюций Европарламента, заявлений США и Франции. В декабре (2022 г. – Л.Б.) группа грузинских армян провела акцию в Тбилиси, призвав грузинское правительство осудить действия Азербайджана. Это тоже способствовало привлечению внимания аудитории к теме. На отношение грузинского общества влияют разные факторы — с одной стороны, сочувствие мирным жителям, с другой — желание, чтобы кризис закончился как можно хуже для РФ… Грузинское правительство при содействии зарубежных партнеров, конечно, должно способствовать урегулированию, но и трезво оценивать свои, во многом ограниченные способности».
Другой грузинский специалист М. Салдадзе отметил, что «…несмотря на то, что мы ближайшие соседи, грузинская общественность не имеет чувствительности к этому вопросу, об этом очень больно говорить. Общественность больше реагирует на то, что происходит на Украине. Гуманитарный аспект этой блокады, к сожалению, тоже не обсуждается. Пойдет ли дальше резолюций ООН? У грузин есть опыт подобных резолюций, и каких-то деятельных шагов, к сожалению, не бывает. Не знаю, как это будет в случае армяно-азербайджанских отношений, пойдет ли дело дальше резолюций, но мне трудно представляется, что может появиться какой-то международный военный контингент для того, чтобы стороны размежевались. Глобальная политика вследствие поведения РФ на постсоветском пространстве очень сильно изменилась. Возможно, это просто наш контекст, который экспертов вроде меня делает скептичными и депрессивными, но очень трудно увидеть какие-то конкретные шаги, которые международное сообщество в лице ООН может предпринять».
Данное исследование проведено в рамках проекта Исследовательского центра “Регион” “Новые повестки мира и стабильности на Южном Кавказе после Карабахской войны 2020”, при поддержке Черноморского фонда регионального сотрудничества (Black Sea Trust). Мнения, высказанные в материале, принадлежат их авторам и могут не совпадать с мнениями и позициями Черноморского фонда регионального сотрудничества или его партнеров.
Исследовательский центр “Регион”