Сомнение во всем неизбежно приводит к преувеличению «внутреннего»
«Царство Божие не придет видимым образом, и не скажут: «Вот, здесь оно», или: «Вот, там». Ибо Царство Божие внутри вас» (Лука 17:20,21). В другом переводе — «находится внутри вас». В греческом оригинале: «Θεοῦ ἐντὸς ὑμῶν ἐστιν», что допускает обе интерпретации.
Различие в акцентах можно трактовать, с одной стороны, как утверждение, что истина «внутри каждого из нас», а с другой стороны — как «среди людей», «между людьми», то есть в межличностных отношениях и, в более широком смысле, в отношениях с миром. Или, как написано в другом месте: «Ибо где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Матф. 18:20). В конечном счете, основной смысл остается тем же: это «прорыв» от суетного к важному, от временного к вечному, от условных утверждений к безусловной истине — прорыв, который осуществляется «внутри нас» и во взаимодействии с другими людьми одновременно.
Диалектика «внешнего» и «внутреннего» восходит, конечно, к древнегреческой философской школе, и в этом отношении, кстати, Евангелие от Луки, по мнению серьезных исследователей, является «наиболее греческим», потому что его автор — единственный из евангелистов, который до принятия христианства был язычником.
Читайте также
Соотношение «внутри тебя» и «с другими» менялось на протяжении веков в своих пропорциях. Мышление, которое сегодня преобладает среди народов западных традиции (к которой, несомненно, принадлежим и мы), относительно «свежее». Оно сформировалось в XVII веке. Если попытаться назвать конкретную дату, то это 1619 год, когда французский философ Рене Декарт в немецком городе Ульм увидел свои знаменитые сны и понял, что нужно поставить под сомнение все: религию, теории, чувственный опыт, внешний мир, даже законы логики и математические формулы. Единственное, в чем нельзя сомневаться, это факт самого сомнения, а значит, и факт существования мыслящего субъекта.
Акцент, таким образом, делается на «внутреннем», но не в вышеприведенном смысле «внутри нас». Если единственная гарантия моего существования — это мое индивидуальное мышление, мое сомнение, значит, всё — мои внутренние убеждения формируют этот мир. К таким выводам можно прийти, если «радикализировать» теории Декарта, а затем и философов XVIII века.
Я говорю: «это произведение искусства» и выставляю его на выставке. Вам кажется, что это обычный унитаз, которых производят миллионами — это ваш субъективный подход. Но когда я заявляю, что это художественное произведение, многое зависит от того, как воспринимается мое утверждение. Если один человек или миллион людей воспримут это как произведение искусства, я смогу его продать. Но даже если никто со мной не согласится, считать унитаз произведением искусства или нет — это мое личное дело.
Точно так же мужчина может представлямть себя женщиной; так он видит себя и меняет свое тело в соответствии с этими представлениями. Это его тело, и он делает с ним, что хочет. И хотя он родился как «Сос», все обязаны воспринимать его и называть «Вардитер». Все это текст, язык — не более того, как утверждал другой французский философ, в данном случае уже XX века — Жак Деррида.
С тем же успехом армянин может воспринимать себя как турка — так сказать, by choice, и посвятить себя победе турецкой идентичности в мире. Если не существует модели, авторитетного примера или, в конечном счете, истины — того, что христиане называют «Царством Божиим» (но может называться и по-другому), то можно стать сухим листом, который ветер носит туда и сюда.
Дело не в том, чтобы отказаться от «внутреннего», индивидуального. Проблема в том, чтобы привести внутреннее и внешнее в гармонию. И в связи с этим я хочу, как любят говорить наши нынешние власти, повести вас в «темное средневековье».
Фома Аквинский в своем труде «Summa Theologica» утверждает, что душа, да, находится в теле. Снова — внутри. Но не заключена в теле, а формирует его, делает тело реальным, живым. Душа не является чем-то, что помещено в тело, как книга помещена на полку, а интегрирована в тело, делая человека целостным.
Арам АБРАМЯН,
Газета «Аравот»,
23.08.2024
